Алексей Калугин - Деграданс

Достаточно того, подумал, что Марта влюблено смотрит на его четкий профиль.

Вот так… Чуть повернуть голову… Выверенный ракурс… Наверное, Марта считает, что он задумался о новых шедеврах… Почему нет? Он ведь делится с нею сокровенным. Так она думает… Он усмехнулся. Марту сейчас, наверное, заливает теплая волна. Она ведь не может представить глаза Шивцова. Она ведь никогда не видел глаз этого тупого быка…

Он отчетливо вспомнил тесную запущенную квартирку Шивцова, объедки на грязных тарелках, пустые бутылки, раздавленные окурки в банке из-под фасоли, разводы дешевого красного вина на стенках грязных фужеров. А ведь начали в тот вечер вполне цивильно – в баре. Первую бутылку взял Андрей Ведаков, болтун, мать его. Где рождается новое искусство? Тоже мне вопрос… Как рождается новое искусство? Ладно, черт с ним, с этим Ведаковым. Они тогда вовремя перебрались к Шивцову. Где рождается новое искусство? Под дешевыми репродукциями, которыми Шивцов густо оклеил стены своего туалета?

Но хорошо, что тогда они остались наедине.

«Лови шанс, Витька! – Он вталкивал идеи в тупую голову Шивцова. – Ты же не хочешь помереть в этой дыре? Будешь и дальше выпрашивать подачки? Хватит лакать дешевую водку! – а сам подливал в стакан Шивцова. – Хочешь, чтобы тебя девушки узнавали в метро?»

«Я много чего хочу».

«Ну так действуй. У тебя есть оружие!»

«Отвянь. Я свое отстрелял. Для меня ствол это не просто ствол, Сашка. Это удобная рукоять… Это вкусный запах пороховых газов… Я люблю оружие…»

Шивцов даже потянул носом.

«Вот и вдохни любимый запах, – вел свое Калинин. – Пойди с утра в эту галерею. Они там опупели совсем. „У Фабиана Григорьевича“ трупы выставлены на всеобщее обозрение. Привезли их из Германии, но на самом деле трупы закуплены в Сибири и в Казахстане. Это достоверная информация. Ты только вдумайся, блин! Какой-то немец возит наших покойников по всему миру!»

«Пусть хоть так попутешествуют».

«Ты тоже опупел, Витька».

«Кому они мешают?»

«Да нам с тобой мешают! Ты что, не чувствуешь? – Калинин взорвался. Повторил с нажимом: – У тебя есть, что взять в руки. Пойди утром в галерею, попугай засранцев, пусть немец задумается. Пару выстрелов в потолок, они там все обделаются. Даже трупы».

«Меня же посадят!»

«Ошибаешься. У меня все схвачено, Витя… Давай еще по одной… У меня все продумано, у меня везде верные люди. Речь идет о Новой эстетике . Пора менять затхлую жизнь, ты же не хочешь гнить на свалке. Попугай этих засранцев. В этом нет состава преступления. Мы же патриоты. Мы сунем носом в дерьмо тех, кто не понимает, что «Купчиха» Кустодиева и голый прогнивший труп – вовсе не одно и то же. Ты болеешь за отечественное искусство? Ну вот, видишь! Надо гнать немцев! До самого Берлина! Ну заберут тебя на сутки, что тут такого? Это только добавит тебе популярности. Ты из КПЗ выйдешь героем. Если даже там тебе по морде дадут, все пойдет в зачет. Люди увидят, наконец, что можно активно и осмысленно сопротивляться гнилым ветрам с запада. Или ты правда хочешь помереть в этой своей грязной дыре?»

Калинин пренебрежительно сплюнул:

«Думай, Витя!»

«А подстрелят невзначай?»

«Кто? Там охранник тупой».

«Вот по тупости и подстрелит».

«А ты ему под дых. Войди и сразу дай ему под дых, чтобы не задумывался. Держи инициативу в руках. На окружающих это произведет самое благотворное впечатление. Ты вспомни Достоевского, Витя. Там студент даже старушку не пожалел…»

«А как мучился потом…»

«Он – материал . Он обязан мучится. А ты в галерее будешь не жалким литературным персонажем, а автором . Создателем неслыханных концепций! Ты сам будешь определять степень таланта попавшего в твои руки материала . Ну где ты слыхал, чтобы художника сажали за оригинальность?»

«А тот американец… Ну, помнишь?… Он подрисовал усы Джоконде».

«Ну и что? Стал знаменитым. Заработал на успехе».

«Думаешь, мы тоже заработаем?»

«Не думаю. Уверен».

«Нет…»

«Да почему?»

«Не смогу я один».

«Я тоже подтянусь в галерею, Витя».

Вот так оно было. А эти долбаны пытаются теперь превозносить Виктора Шивцова, как первого трэш-реалиста.

– Алекс…

– Да, Марта?

– О чем вы задумались?

– Кое-что вспомнил…

– Расскажите, Алекс!

– Помнишь, сколько человек участвовало в той моей акции?

– Человек тридцать, да? Это же была импровизация.

– Импровизация? – от полноты чувств Калинин хлопнул в ладоши. – Тоже мне, импровизация, черт побери! Импровизаторы томятся в тюрьмах. Где, скажи, все эти ваши Гайни и Шенкеры?