Роберт Шекли - 50-й калибр

Оплошность водителя спасла им жизнь. Грузовик подошел слишком близко к зданию. Кабина скрежетнула по камню, потом последовал удар о выступ. На скорости сорок миль в час грузовик накренился, ударившись о стену здания на другой стороне переулка. Два человека, отчаянно вжимавшиеся в тротуар, увидели, как мимо них промелькнуло днище машины, окутанное синими выхлопами. Грузовик промчался мимо них на двух боковых колесах. Торнтон рывком поднял Эстеллу на ноги, и они побежали туда, откуда пришли, прежде чем грузовик мог остановиться.

Но грузовик бесследно исчез из переулка. Когда они добежали до подъезда, куда скрылся Стиччини, его там уже не было. Должно быть, он вышел из здания через другую дверь.

…По дороге в отель Эстелла была на удивление спокойна. Реакция на случившееся настигла ее только тогда, когда они вернулись в ее номер и заперли дверь. Теперь она уже не могла подавить дрожь. Торнтон обнимал ее, пока она постепенно приходила в себя. Она уткнулась головой ему в плечо, и он вдыхал тонкий аромат ее волос. Послеполуденное солнце светило в окно и пятнало тусклым золотом темное дерево меблировки.

Торнтон почувствовал, что горло у него пересохло, а лицо, наоборот, стало мокрым от пота. Он заметил, что забыл включить вентилятор.

– Эстелла…

Она подняла голову и посмотрела на него. Он наклонился и поцеловал ее, и она обвила его шею руками. Торнтон снова поцеловал ее, по-прежнему слыша где-то в глубине сознания стук клапанов грузовика. Когда он коснулся тонкого шелка ее блузки, на миг ему показалось, что он совершает что-то недозволенное. Но это ощущение моментально ушло, растворившись в потоке других, более ярких чувств.

Вечерело, тусклое золото заката уступило место синеве сумерек. Торнтон и Эстелла лежали рядом на кровати, держась за руки. Торнтон словно медленно дрейфовал в океане чувств. Сиюминутное желание было удовлетворено, и на месте этого желания возникло новое чувство, тяга к чему-то непреходящему, почти пугающая своей необъятностью. Полуоформленные образы проплывали в его сознании – незавершенные картины семейной жизни с Эстеллой. Эти образы дразнили, были бесконечно притягательны. Но одновременно с ними в душу ему закрадывались опасения. Он обладал ею, но завоевал ли он ее? Она отвечала на его ласки с неистовой страстью. Но вот сейчас она лежит рядом с ним в постели, удовлетворенная и усталая, какая-то отстраненная, словно бы ведет разговор со своей незримой дуэньей. С внезапным страхом Торнтон подумал, что, возможно, уже потерял ее.

– Эстелла, – сказал он, – я еще ни разу не говорил, какие чувства я испытываю к тебе.

– Это не имеет значения.

– Имеет. Я люблю тебя, Эстелла. – Он неуверенно улыбнулся. – Я влюблен в женщину, которая работает агентом секретной службы.

– Это правда? – Голос ее был сонным и теплым, в нем проскальзывало легкое изумление.

– Да. Несомненно. Эстелла, ты выйдешь за меня замуж?

– Это можно, – мечтательно протянула она. – Я обдумаю твой план. То есть я хочу сказать – твое предложение.

– Я должен был сказать это тебе раньше. Прошу прощения, если я…

– Пожалуйста, не будь занудой-моралистом, – отозвалась Эстелла. – Не сейчас. Это будет ужасно.

– Ладно. Но я действительно люблю тебя.

– Ты замечательный человек. Я должна очень серьезно обдумать твое предложение.

Торнтон ощутил странную горечь. Именно тогда, когда ему полагалось полностью покорить ее, он терял ее.

– Ты выйдешь за меня замуж?

– Такие дела, – твердо сказала она, – решаются не в постели. Думаю, только американцы делают предложение в постели. Должно быть, это пример американской изобретательности.

– Эстелла, ради бога!

– Я очень люблю тебя, Билл. Сделай мне это предложение завтра, если ты по-прежнему будешь хотеть этого.

– Конечно, буду.

– Вот и предложишь тогда. А пока, я полагаю, мы можем считать себя неофициально помолвленными. – Она потянулась и поцеловала его в шею, а потом быстро выскользнула из постели. Он смотрел, как она одевается, почти скрытая от глаз сумеречными тенями.

– Вставай, Билл. Пойдем ужинать.

– Ты очень неромантичная женщина.

– Романтичная. Но голодная.

– Пусть так, – согласился Торнтон. – Как ты думаешь, они снова подадут на ужин этого проклятого цыпленка?

– А что еще они могут подать?

В ресторане отеля им действительно подали рис и цыпленка – должно быть, это было неизменное вечернее меню. К удивлению Торнтона, цыпленок оказался почти съедобным. Во время кофе Торнтон спросил: