Роберт Рид - Жизненная сила

После всех этих приключений она увидела вторую команду безопасности. Люди и представители других цивилизаций проверяли пассажиров. Казалось, ничто не может укрыться от глаз офицеров-контролеров. Однако никто из них не заметил, как Миоцен проскользнула в один из самых узких, самых темных проходов, ведущих на параллельную улицу.

Тело начало покрываться гусиной кожей, ибо она оказалась в местечке с более холодным климатом; повсюду в воздухе явственно чувствовалось дыхание гор.

Здесь она нашла автомат, предоставляющий всякому желающему сны и помещения, где можно ими воспользоваться. Миоцен приобрела, не глядя, один и крепко проспала двенадцать часов, видя во сне Корабль во времена первой поры его освоения, когда он был еще пуст. Сон вел ее вдоль темных улиц с гладкими стенами оливкового цвета, которым вскоре предстояло быть изрезанными всевозможными жилыми помещениями и процветающими магазинчиками.

Но это был покупной сон.

Скоро в действие вступили и ее собственные воспоминания. Сколько туннелей и залов видела она? Сколько их было вообще? Этого не знал никто. Ни автор энциклопедии, ни она сама. И это почему-то развеселило Миоцен и вызвало на ее губах улыбку, не сходившую с них даже наутро, когда она запивала толстые сэндвичи своим любимым кофе-гляссе.

Секретные приказы включали и место назначения.

И даже время на застолье.

Вероятно, все ее вопросы будут разрешены. Но порой, особенно в такие моменты абсолютного счастья, как сейчас, Миоцен казалось, что ее задание есть не что иное, как просто мудрый ход, найденный Премьером, чтобы дать возможность своему любимому Вице-премьеру просто хорошенько отдохнуть. И выспаться.

Каникулы - вот и все исчерпывающие объяснения.

Каникулы в приказном порядке.

Конечно, каникулы!

Миоцен поднялась, неуловимая в своей изменчивости, и бросилась на охоту за вчерашним молодым человеком.

Первые каникулы за тысячу столетий преданности. Почему бы и нет?

Это было крайне дорогое растение, причем платить пришлось главным образом только за оригинальность. Но Уошен знала, что делает, ибо была уверена, что ее старинный друг непременно оценит голоса, исходящие из множества ротиков этого чуда, голоса, которые наполнят его пустую, почти неосвещенную пещеру пленительной мелодией, каковую даже его требовательные уши найдут прелестной.

Ее друга сейчас не было рядом.

Но где бы он ни находился, он не сможет не услышать вибрирующей, как песнопения лам, мелодии о мраке, бездонности и торжествующем холоде межгалактических пространств.

В прошлой жизни он занимался этими растениями в качестве хобби, улучшая их генетику, заставляя их рафинированные гены производить мелодии даже более пленительные, чем те, что звучали нынче, - и гораздо более дорогостоящие .

Но он никогда не продавал этих своих приятелей.

А затем его жизнь и увлечения приняли совсем иное направление, заставившее его потерять всякий интерес к столь изысканному хобби.

Он по непростительной случайности лишился тогда своего поста и из быстро идущего в гору капитана превратился в ничто.

Совершенное преступление было раскрыто и доказано. И, используя возможность исчезнуть, созданную капитанами по приказу Премьера, он исчез. Единственным контактом, который с тех пор имела с ним Уошен, было зашифрованное послание, гласящее, что если она когда-нибудь захочет с ним увидеться, то достаточно поместить одного из любимцев в самую пустую и темную часть Корабля, а самой остановиться в удобной человеческой таверне где-нибудь поблизости.

Именно этим и занималась Уошен в последние два дня.

Таверна казалась темной и совершенно пустой, однако значительно более теплой, чем окружающее пространство. Уошен сидела в глубине комнаты, убранство которой было вырезано из мореного дуба, наслаждаясь бессчетным количеством коктейлей, думая обо всем сразу и ни о чем конкретно. И еще она думала о том, как глупо ожидать, что кто-то вспомнит тебя после стольких столетий… и что на самом деле следовало бы уйти отсюда и заняться делом…

Но он пришел. Он щурился в темноте, и Уошен с первого мига поняла, что это он. Он был все таким же крупным, каким она его помнила. Лицо его хотя и изменилось, но оставалось по-прежнему умиротворяюще домашним. Страдания лишили его привычного для всех капитанов высокомерия, а цивильное платье сидело на нем с такой непринужденностью, что Уошен могла только позавидовать. Под каким именем жил он теперь? Презирая опасность, она сложила ладони рупором и крикнула в сгущающуюся вокруг высокой фигуры темноту: - Памир! Я здесь, Памир!