Роберт Рид - Жизненная сила

Миоцен поднялась с усталой торжественность, ее покрасневшие глаза все еще слезились.

- Система, контролирующая землетрясения. Это старая система, и она всегда будет моей. Ее они не могут у меня отобрать без моей воли.

По Храму снова прошло содрогание.

- Железо устало от сна, - провозгласила Миоцен, улыбаясь своей почти детской мудрости. - И времени у нас немного.

Одним словом и взглядом капитанам были предоставлены подъемные кары, и все кары на мосту - пустые и полные - начали спускаться к Храму.

- Вы знаете, что вышла из строя система контроля над землетрясениями!? - визжала администратор. - Почва под городом уже сдвинулась на пять метров?

- Знаю, - подумав, ответила Миоцен.

- Надо ли погрузить основной персонал на машины? Чтобы спасти его?

Администраторша, разумеется, говорила о себе.

- Да, - равнодушно ответила Миоцен. - Конечно. Но вы должны остаться здесь до тех пор, пока не соберутся все, ясно?

- Слушаюсь, мадам, слушаюсь…

Они заняли самый большой кар. Уошен вздохнула, села между Миоцен и Локи, и кар прыгнул в небо. Ветер засвистел в ушах. Мост промелькнул мимо, и борта кара заскребли по стенам туннеля. Кто-то закричал, и не сразу Уошен поняла, что кричит она сама. Локи, оторвав руку от акселератора, коснулся ее колена.

- Даже если погибнем, шанс выиграть остается,- Печально и сурово произнес он.

- Этого мало.

Снова перед ними оказался мост, и Миоцен громким шепотом заговорила с кем-то.

Уошен повернула голову, думая, что обращаются к ней. Нет, старая сука разговаривала с кем-то, видимым только ей одной. Ее лицо прояснилось и каким-то странным образом казалось даже счастливым.

- Что вы делаете? - начала Уошен, но они были уже в зоне действия контрфорсов, разум их отключился, а кар подбрасывало и кидало, и туннель, по которому они ехали, трясло до тех пор, пока, наконец, их не вынесло наверх.

Двери открылись с мягким, но каким-то незнакомым шипением.

Капитаны срыгнули, и спустя минуту весь воздух внутри пропах желчью.

Все выбрались на открытую бриллиантовую платформу в рассеянный серый свет почти пустого бывшего базового лагеря.

Там их ждали двое. Доблестный плакал не стесняясь. Тилл, наоборот, уставился на Миоцен холодными глазами и еще холодней заметил:

- Ты даже представления не имеешь о том, что сделала, мама. Ни малейшего.

- Я знаю, что делаю - я спасаю Корабль! Мой Корабль. Только это теперь и имеет значение. Мой Корабль.

Мальчишеское лицо окаменело. Потом смягчилось.

Мост под ними раскачивало, подбрасывало, платформа подлетала на несколько метров и снова вставала на место.

Уошен посмотрела вниз. То, что на первый взгляд напоминало дождевые облака, было миллиардами столбов дыма и бесчисленными пожарищами, порожденными бесконечными смертельными землетрясениями, прорывавшими толстую поверхность, разрывавшими в клочья железо в наиболее слабых местах.

Потом она снова перевела глаза на присутствующих.

- В машину,- приказал Тилл, и его рука уверенно легла на плечо Доблестного.- Если хочешь, то и ты, Локи. Ты тоже можешь вернуться с нами.

Локи расправил плечи и ничего не ответил.

- Так умирай здесь,- крикнул Тилл.- Со всеми остальными…

Миоцен подняла руку.

В густом переплетении ее плоти, сосудов и костей таился маленький лазер. Он казался ненастоящим, бесполезным, скорее символическим. Но Уошен знала, что он запросто может испепелить человека, не оставив ничего. И по лицу Миоцен она знала, что сейчас она убьет своего сына.

Но выстрел так и не прозвучал.

Сверху упал сноп света, уничтожив ее оружие вместе с рукой. Но вместо болевого шока Миоцен неожиданно почувствовала в себе дикую разрушающую силу. Наклонившись вперед, она ударила в сына всем телом в тот момент, когда платформа подпрыгнула в очередной раз. Новая пурпурная вспышка сожгла ей ноги.

Уошен упала и посмотрела наверх.

Она увидела солдата-Бродягу. Кажется, это был Гольден. Он стоял на высоком рабочем мостике, целясь из большого лазера с профессиональным спокойствием. Последовала целая серия выстрелов, слишком быстрых, чтобы их сосчитать. Она повернула голову к Миоцен и увидела, как та исчезает в клубах кипящей крови и белого пепла.

Но, умирая, она все еще цеплялась за сына и все еще продолжала бормотать:

- Тилл! - И в голосе ее звучали и нежность, и обреченность, и вина.- Прошу! - шептал и шептал кипящий рот.

Потом все кончилось. Точный хирургический выстрел полностью сжег голову вместе с зеркальной фуражкой, и спустя мгновение ее сын снова повернулся к кару, но и того уже не было.