Гарри Гаррисон - Чувство долга (Планета проклятых)

— У нас нет времени, мы должны идти, — Брайан с трудом поднялся на ноги, предварительно связав всю поклажу в узел.

Взглянув на западную часть горизонта, он не обнаружил никаких ориентиров, только одни дюны. Он помог Леа подняться на ноги.

— Подождите секундочку, куда мы идем?

— В этом направлении. Я надеюсь найти какие-нибудь ориентиры, но их нет. Придется ориентироваться по солнцу. Если нам не удастся дойти до ночи, то звезды лучше укажут нам направление.

— И все это на голодный желудок? Как насчет завтрака? Я голодна и хочу пить.

— Еды нет. Воды тоже мало, и она нам потребуется попозже. — Он потряс фляжкой. Когда он ее нашел, она была наполовину пуста.

— А мне она нужна сейчас. У меня рот, как невычищенная пепельница. Я суха, как бумага…

— Один глоток, — сказал он после некоторого колебания. — Это все, что у нас есть.

Леа проглотила воду с закрытыми глазами. Брайан уложил фляжку в узел, даже не притронувшись к воде. Когда они взобрались на гребень первой дюны, то оба были покрыты потом.

Пустыня была безжизненна: только они одни упорно двигались под безжалостным солнцем. Тени падали перед ними, и по мере того, как тени укорачивались, жара усиливалась. Она сделалась такой, что Леа даже представить себе не могла, что такое возможно.

Одежда ее пропиталась потом, ручейки текли в глаза, мешая смотреть. И шла она, полузакрыв глаза, опираясь на Брайана, который невозмутимо продолжал идти, не взирая на жару и прочие неудобства.

— Сомневаюсь, можно ли есть эти штуки, может быть в них есть вода? — голос Брайана был хриплым.

Леа замигала и посмотрела на кожистые предметы на вершине дюны.

Трудно сказать, растения ли это, или животные. Они были размером с человеческую голову, сморщенные, обтянутые серой кожей и усеянные толстыми шипами. Он толкнул его носком ботинка, и они увидели буроватое круглое дно, похожее на корнеплод. Предмет покатился вниз, потом остановился, углубившись в песок. В момент удара что-то острое высунулось из него, ударило в ботинок Брайана и снова убралось. На прочном пластике ботинка осталась царапина, покрытая пятнами зеленоватой жидкости.

— Должно быть яд, — Брайан провел носком по песку. — Нам не следует здесь задерживаться без основательной причины.

Незадолго до полудня Леа упала. Она хотела подняться, но тело не повиновалось ей. Тонкие подошвы ботинок больше не защищали ее от раскаленного песка, ноги болели. Жар, поднимающийся от горячей земли, усиливал боль. Воздух, который она лихорадочно вдыхала, вливался, как раскаленный металл, иссушая и обжигая. Каждый удар сердца гнал кровь к голове, пока ей не начало казаться, что у нее раскалывается череп. Она почти разделась, несмотря на то, что Брайан предупреждал ее об ожогах. Но спасения от нестерпимой жары все равно не было. Хотя горячий песок жег ей колени и руки, она все равно была не в силах встать. Ее сил хватило на то, чтобы лишь не упасть совсем. Глаза ее закрылись, и перед ними поплыли бесконечные круги. Брайан, тоже полузакрыв глаза, увидел, как она падает. Он поднял ее и понес, как в предыдущую ночь.

Кожа ее приобрела розовый цвет. Платье было разорвано, и одна грудь, выставленная наружу, поднималась и опускалась в такт дыханию. Вытерев пот с руки, он дотронулся до ее кожи и ощутил зловещую горячую сухость. Все симптомы теплового удара: сухая обожженная кожа, неровное дыхание. Тело ее совсем перестало бороться с жарой, и его температура быстро поднималась. Он влил часть оставшейся воды ей в рот, и она судорожно проглотила. Ее тонкая разорванная одежда служила ей плохой защитой от палящего солнца. Он мог лишь продолжать нести ее на руках.

Наконец, на горизонте показался обломок скалы, дающий крошечную тень. Собрав все силы, он направился туда.

Песок здесь, защищенный от прямых солнечных лучей, казался по контрасту холодным. И когда он положил Леа на песок, она открыла глаза. Она хотела извиниться за свою слабость, но ссохшееся горло было не в состоянии произнести ни слова.

Ей казалось, что он раскачивается над ней взад-вперед, как дерево под напором ветра. Но постепенно взгляд и мысли ее прояснились, и она увидела, что он и в самом деле качается.

Внезапно она поняла, насколько зависит от его силы и выносливости, и теперь эта сила подходит к концу. Мускулы его раздувались и опадали. Он пытался сохранить равновесие. Жилы на шее вздулись, рот был открыт, и этот беззвучный крик был для Леа страшнее самого неистового вопля. Затем его глаза закатились, и она увидела лишь белые глазные яблоки. В следующий миг он упал навзничь, как подрубленное дерево.