Гарри Гаррисон - Далет-эффект

– Это список тех, кто получил серьезные повреждения и был госпитализирован примерно в одно и то же время. Среди них…

– Я сниму ксерокопию, так что можете опустить детали. Изложите мне в общих чертах.

– Пожалуйста. Адмирал, генерал-майор, полковник, еще какой-то офицер и высокий чин из правительства. Всего пять человек. У меня есть основания полагать, что еще несколько человек, в том числе офицеры ВВС, поступили с синяками и ушибами – их перевязали и отпустили.

– Отлично. Весьма оперативно.

– Это было нелегко. Добраться до записей в военном госпитале крайне трудно. Пришлось пойти на расходы…

– Представьте счет. Вам оплатят, не волнуйтесь. А теперь у меня вопрос на 64 доллара, если можно так выразиться: что было причиной всех этих повреждений?

– Как вы понимаете, это трудно определить. Здесь каким-то образом замешан корабль, ледокол «Белый медведь».

– Я не назвал бы это потрясающей новостью, поскольку мы знали об этом с самого начала.

Бакстер слегка нахмурился и подровнял горстку остро отточенных карандашей, аккуратно разложенных в ряд на зеленой промокательной бумаге. Больше на столе ничего не было, кроме фотографии круглолицей улыбающейся женщины, держащей за руки двух тоже круглолицых, но мрачных мальчуганов.

– Этого мало. Нам нужны дополнительные сведения.

– Есть кое-что еще, сэр. «Белого медведя» отбуксировали в Кристианхаун, где его ремонтируют на верфи ВМС. Судя по всему, у ледокола пострадал корпус, возможно, в результате столкновения. Мне удалось выяснить, что повреждения на корабле и ранения людей вызваны какой-то одной причиной. Даже это оказалось исключительно трудно узнать, потому что все происшедшее покрыто завесой строжайшей секретности. Однако этого достаточно, чтобы прийти к выводу – происходит нечто очень серьезное.

– Я тоже так думаю, Хорст. – Бакстер, задумчиво глядя вдаль, взял один из карандашей, поднес ко рту и принялся легонько покусывать. – Для датчан это крайне важное происшествие, раз в него замешаны все рода войск, правительственный департамент и даже этот чертов ледокол. Ледокол ассоциируется со льдом, лед наводит на мысли о России, а потому я очень хотел бы понять, что там стряслось, черт бы их всех побрал!

– Значит, вы не получили… – Улыбка Хорста, больше напоминавшая оскал, обнажила плохо подобранную коллекцию пожелтевших зубов, стальных зубов и даже неожиданную роскошь в виде одного золотого зуба. – Я хочу сказать, какая-то информация должна была поступить по линии НАТО, верно?

– Не лезьте не в свое дело. – Бакстер недоуменно взглянул на обмусоленный кончик карандаша и швырнул его в мусорную корзину. – Это вы должны снабжать меня информацией, а не наоборот. Хотя пожалуйста, мне не жалко. Судя по официальным источникам, ничего вообще не случалось, а потому никто ни о чем сообщать не собирается, чтоб им пусто было.

Он незаметно вытер под столом мокрые пальцы о брюки.

– Это не слишком красиво с их стороны, – бесстрастно заметил Хорст. – После всего, что ваша страна сделала для них.

– Ваши бы слова да богу в уши. – Бакстер бросил взгляд на золотые часы с невероятным количеством стрелок и кнопок. – Жду следующего доклада ровно через неделю. В тот же день, в тот же час. Надеюсь, у вас будет больше информации.

Шмидт передал ему список с именами.

– Вы сказали, что хотите снять ксерокопию. Кроме того, мы еще не решили вопрос… – Он приподнял руку ладонью вверх, быстро улыбнулся и опустил ее.

– Деньги. Так бы сразу и сказали. Нечего тут стыдиться. Мы все работаем за деньги, потому шарик и крутится. Я сейчас вернусь.

Бакстер взял список и вышел в соседнюю комнату. Шмидт продолжал сидеть совершенно неподвижно, не проявляя никакого интереса ни к ящикам письменного стола, ни к стенному шкафу, забитому папками. Он широко зевнул, потом рыгнул, недовольно чмокнул губами, достал из пластиковой коробочки две белые таблетки и принялся их жевать. Бакстер вернулся и отдал ему список вместе с длинным конвертом без надписи. Шмидт сунул их в карман.

– Вы не хотите пересчитать деньги? – спросил Бакстер.

– Вы человек чести.

Шмидт встал – типичный представитель среднего класса из Средней Европы, одетый в темно-синий пиджак с широкими лацканами и просторные брюки с отворотами, почти закрывающими тяжелые черные ботинки. Брови Бакстера поползли вверх над черной оправой очков, но он промолчал. Шмидт взял с вешалки в углу пальто и шарф, такие же грубые и темные, как широкополая шляпа, и без единого слова вышел в серый скучный зал. На закрывшейся за ним двери не было таблички с именем хозяина, только номер – 117. Вместо того чтобы повернуть к вестибюлю, Шмидт прошел по коридору и спустился по лестнице в библиотеку Информационной службы США. Даже не взглянув на заглавия, он взял с ближайшей полки пару книг и, пока их заносили в карточку, натянул пальто.