Андрей Балабуха - Должник

Хотя было уже начало седьмого, кафе все еще оставалось полупустым, и Ганшин увидел ее, едва вернувшись в зал. Час назад, когда она шла к нему, Ганшин тоже смотрел на нее, но тогда — сидящему — она казалась выше, строже, пожалуй, даже недоступнее. Или нет, отчужденнее. Впрочем, можно ли говорить об отчужденности, видя человека впервые? Когда Ганшин поднялся ей навстречу, оказалось, что не так уж она и высока — чуть выше ганшинского плеча. А сейчас, сидящая, чуть ссутулившаяся, она казалась и вовсе маленькой, хрупкой, и потому еще более привлекательной. И почему красивые женщины вечно достаются таким, как Йензен? Ганшин даже замер на полушаге, сообразив, что думает о Йензене как о живом. Да что же это?

Женщина за его столиком шевельнулась, и в движении ее Ганшину почудилось нетерпение. Он ускорил шаг:

— Договорился, — сказал он, садясь. Столики здесь были необычные, треугольные с вогнутыми сторонами. Массивная колонка подающего канала, служившая одновременно единственной ножкой, придавала им сходство с какими-то невиданными грибами. — Теперь весь вечер наш.

— Спасибо. Ваш друг не обиделся?

— Нет, — не испытывая особых угрызений совести, соврал Ганшин. — Он понятливый. И знаете что? По-моему, нам обоим стоило бы выпить.

Женщина вопросительно посмотрела на него.

— Чего-нибудь покрепче, — уточнил Ганшин.

— Здесь этого не подают.

— Ну, это не беда. — Ганшин поймал себя на том, что ему почему-то трудно называть ее по имени и фазы сами собой организуются в этакие безличные обороты. Чтобы пересилить себя, он старательно вдавил в разговор ее имя: Ора. — Это-то, Ора, не беда. Нам подадут. Главное — было бы желание. А оно у нас есть?

Ора кивнула. Она вообще говорила мало, короткими, четкими фразами, но не от скованности, а скорее от избытка силы. Причем Ганшина сила эта не подавляла, хотя обычно он сторонился таких вот женщин, под чьим взглядом вечно чувствуешь себя нашкодившим школьником, мучительно доискиваясь, когда и что сделал не то и не так. С Орой он сразу же почувствовал себя уверенно и спокойно. Потому, наверное, что был в ее немногословии интерес — пусть не к нему, а к тому, что он должен рассказать. Интерес, помноженный на редкостное умение слушать.

— Эт-то, Ора, не беда, — повторил Ганшин, запустив руку под стол и нашаривая кнопку запора. — С этим мы управимся. Нам подадут. — Кнопка наконец нашлась. Ганшин выдернул шплинт, вдавил ее, потом подцепил ногтем крышку податчика. — Знаем мы эту систему. «Ауста» называется. Знатоки говорят, что от «аустерии» — были во время оно заведения такие. Только вы, Ора, им не верьте, снобы они и все врут. Потому как на самом деле это всего-навсего АУ-100. Она, между прочим, единая, «Ауста», — и сюда выходы имеет, и в «Эксцельсиор»… — Ганшин привстал и посмотрел схему. — Так что мы сейчас ограничитель того… долой, и все в порядке будет. — Он порылся в карманах. — Ора, а шпилька у вас есть?

— Есть. — Впервые за полтора часа их знакомства в голосе ее промелькнуло что-то похожее на удивление. Она вытащила из прически шпильку, слава богу, металлическую, потому что окажись она пластмассовой, — и горел бы Ганшин синим огнем вместе со своим электронным гусарством. Он согнул шпильку скобой и обошел ею ограничитель.

— Ну вот и все, Ора. И вся недолга. — Ганшин закрыл крышку и воровато оглянулся. Вроде бы его самоуправства никто не заметил. Впрочем, столик их был угловым, да и сидел Ганшин спиной к залу. — Что же мы будем пить?

— Коктейль, пожалуй. Только не слишком сладкий. Из мимикрических соображений лучше и не придумаешь: бокалы одинаковые, поди отличи алкогольный коктейль от безалкогольного. И что несладкий тоже хорошо. Почудилось в этом Ганшину какое-то доброе предзнаменование. Словно неявное обещание. Эх, зря назначила она встречу здесь, в этом дурацком пригородном кафе, где даже выпить нельзя по-человечески! Но в другом заведении он лишился бы возможности вот так тянуть время, исподтишка любуясь сотрапезницей и демонстрируя ей свой технический гений. Ганшин прокрутил карту напитков, чертыхнулся про себя, — конечно же, вымарано все крепче лимонада! — по памяти набрал код. Через минуту крышка податчика утонула и тотчас возвратилась с двумя искрящимися сахарным ободком фужерами.

— Браво, — сказала Ора. — Сразу видно специалиста. Ганшин попробовал. Не «солнышко», конечно, но вполне прилично. Итак, антракт окончен. Продолжим наши экзерсисы.