Наталья Резанова - Двойная петля

Разложив все по местам, Крамер должен был констатировать, что обыск не дал ничего. Ничего? Но разве в глубине души он чего-нибудь ждал? И будь Вероника не тем человеком, за кого себя выдает – кем бы она ни оказалась – разве не скрывала она как можно тщательнее все могущее видеть противоположное, тем более здесь, на Станции, где практически невозможно что-то спрятать? А если она действительно ученый сухарь и у нее в самом деле нет никаких личных пристрастий, зачем ей что-то лишнее?

С этими мыслями он покинул жилище Вероники.

У Монтериана, как у большинства врачей, были сильные руки. Сейчас он их привычно разминал, при этом открыто посмеиваясь в лицо директорам.

– Недопустимо? А вы сами там были? Показания приборов видели. На таймер смотрели?

– Я был, – сказал Крамер. – Но на таймер не смотрел. Видел, как взорвался вездеход.

– Взорвался и взорвался. А объективно вы можете доказать, что она обязательно должна была погибнуть? Не можете? А я вам говорю вполне доказательно – она абсолютно здорова и абсолютно нормальна. Никаких патологических изменений.

– А то, что она сумела пробежать такое расстояние без маски, которая, якобы разбилась?

– В этом тоже нет ничего сверхъестественного. Вы, Крамер, не знаете здешних развлечений.

– Чего?.

– Развлечений. – Монтериан язвительно усмехнулся. – Ребятишки резвятся. Кто сумеет дальше пробежать… Я сам так могу. Это не труднее, чем нырнуть глубоко. Нет, чудес не бывает. Бывают явления, которых не потрудились объяснить. Меня другое заинтересовало. – Он чиркнул пальцем по шее.

– Так вы раньше не видели шрама?

– Нет. Ее обычно наблюдала Лина. Экое варварство! Такое впечатление, что рану совсем не лечили. И это в наше-то время! А ведь такие рваные раны сами обычно не заживают. Интересно, каким оружием ее могли нанести? Похоже на метеоритный осколок. Но Вероника раньше в космосе не была. Или нет?

– Вы бы сами ее спросили, – сказал Барнав.

– Да? Ну-ну. Вас удовлетворила моя консультация? Между прочим, я разглашаю врачебную тайну. Меня утешает только то, что я всего лишь сообщил – пациентка здорова. Это ей не повредит? – он прервался на минуту. – Похоже, что я слишком долго отнимаю ваше внимание.

– Спасибо, доктор, – ответил Шульц. – Мы услышали то, что нам было нужно.

Андерсон влетел в библиотеку головой вперед и с разбегу проехался по полу. У стола Вероника в своей обычной одежде и с аккуратно повязанным на шее платком мирно беседовала с Линой, причем последняя не переставала работать спицами.

– Ну? Что он сказал?

– Хоть бы поздоровался, – заметила Лина.

– Не он, а они, – уточнила Вероника. – Монтериан мог только повторить сказанное мной раньше – ничего не случилось, я здорова. Не знаешь, нашли того, кто по нам шарахнул?

– Говорят, взяли какого-то парня на Базе. Получил доступ к медотсеку, а там – наркотики, Ну, и… Ты не договорила – они-то что?

– Ничего. Может, болезнь в скрытом периоде. Они не могут терять ценного работника. И вообще, я психолог, а не диспетчер. Одним словом, покидать Станцию я пока не должна. Ты не находишь, что это смахивает на домашний арест?

– Ты, похоже, не слишком огорчена?

– Еще бы ей огорчаться! Погостить у смерти и вернуться – везение чертовское! И это уже в который раз!

– В третий. Была раньше такая пословица: «Бог троицу любит». Так что не будем сетовать на решение начальства. Засяду я тихо-мирно на Станции, начну вязать, как Лина…

– Это ты-то?

– А что? Раньше у меня не было на это времени. А теперь будет. Как ты это назвала? – Она приподняла кончик вязания, – двойная петля?

– Или двойная вязка, если хочешь. Но это не для начинающих.

– Я тоже так думаю, – Вероника вернула вязание на место.

– Вот-вот. Начни с чего-нибудь попроще. А я пойду Рафа сменю. Он, наверное, меня уже проклинает.

После ее ухода Андерсон выдержал в молчании несколько минут, затем уселся против Вероники, и спросил негромко, в совершенно несвойственной ему манере:

– Слушай, а откуда у тебя этот шрам… и на руке тоже?

Она отвечала спокойно, тоже без привычного суховатого сарказма.

– Это не слишком веселая история, Бен… все случилось, когда мне было пять лет от роду. Под фундаментом дома, где мы жили, обнаружилась бомба, пролежавшая в земле около двухсот лет. И с чего-то ей вздумалось взорваться… Все, кто были в доме, погибли. И вся моя семья. Отец, мать, брат. Я в это время играла во дворе, и меня располосовало осколками. Только не говори про мое вечное везение, ладно? Меня свезли в больницу для бедных. Я изошла кровью, но выжила. С того дня я не боюсь смерти и ненавижу оружие.