Владимир Михайлов - Может быть, найдется там десять?

Ну а если все-таки?..

Если, предположим, вы владеете собой в самом полном смысле этого слова – то есть умеете своими тонкими телами выйти из плоти? Вы что же – полезете в таком случае в вентиляцию? А зачем? Если вы проходите сквозь любую преграду – металл, бетон, камень, воду, даже их не ощущая? И если можете перемещаться практически с любой мыслимой и немыслимой скоростью? (Нет, все-таки мыслимой, потому что прежде, чем эту скорость развить, ее надо вообразить, представить.) Иными словами – сколько бы ни показывал спидометр подземного экспресса, для вас он все равно что стоящий в неподвижности. И вы окажетесь в нем без малейших затруднений. И в нужном вагоне, и даже в том его помещении, куда и хотели попасть. В месте, где нет никого, кроме самого высокого мужа, который успел уже бегло ознакомиться с последней сводкой очень закрытых (но при этом не обязательно правдивых) новостей, а сейчас невольно задремал, потому что минувший день был каким-то слишком уж утомительным и весь организм настоятельно требовал релаксации и отдыха. А где еще можно расслабиться так беззаботно, как в личном вагоне личного поезда в личном, по сути дела, туннеле?

Задремал – это так, мягко сказано, на самом же деле высокий муж неожиданно крепко уснул. Не провектор и даже не вице, но все же державный секретарь порядка, что в других мирах соответствует министру внутренних дел. Не самое первое лицо в государстве, во всяком случае теоретически; а на практике – как сказать, в жизни ведь не вывеска решает дело, а реальная власть, которой человек располагает. Власть же зависит не от того, чему полагается быть, но от того, что имеется на самом деле, а эти категории редко совпадают. Но даже если и по бумаге судить – все равно очень высокое лицо.

И вот он крепко уснул, хотя и ненадолго, и приснилась ему несуразица. А именно: что вот он уже приехал к себе домой, но никто его не встречает, как полагается, ни семейные, ни челядь, сиречь обслуга, словно бы и не хозяин приехал порадовать всех своим присутствием (радоваться положено всем, и только законная супруга иногда позволяет себе проявить какое-то недовольство; ну, жена – она и у министра жена, и тут ничего не поделаешь, а полицейские жены – из самых недовольных, нам уже об этом все уши прожужжали, а секретарь порядка, если смотреть в корень, всего лишь главный полицейский Державы (мы намеренно не говорим «мира», потому что в нем полиций столько, сколько властей, и скажем Отец Хранитель Благочиния в системе власти Храма, носящий на голове красную скуфейку, по факту весит куда больше державного секретаря, потому что и реальная власть у Храма обширнее, чем у Державы, хотя по официально писанному это и не так). Итак, ему приснилось, что никто его не встретил, даже оба стража на крыльце посмотрели на него как-то странно, вроде бы с интересом, но должным образом не приветствовали, тем самым нарушая установленный порядок, а для человека на такой должности всякое нарушение порядка – все равно что серпом по нежному месту. Если же говорить откровенно, его не только не приветствовали положенным образом, но и вообще никак; но и это еще не все: ему просто загородили проход, явно намереваясь в его собственный дом не впустить! Это уже было черт знает что, попрание основ и полный развал. Державный секретарь, естественно, не выдержал и рявкнул, как делал это будучи рядовым патрульным в портовом районе. Стражи тем не менее на ногах удержались, а на шум из дома на крыльцо вышел…

Вот тут и начинается странное. Потому что на крыльцо вышел не кто иной, как он сам – только уже не в служебном мундире, а в домашнем халате – любимом, стеганом, из тончайшей шинадской шерсти, подбитом пухом редонской полярной утицы, а позади него виднелась и жена, ликом своим выражавшая полное довольство, что, откровенно говоря, с нею крайне редко приключалось. От такого афронта державный секретарь просто опешил, а его двойник на крыльце, остановившийся, широко расставив ноги, между обоими телохранителями, побагровел лицом и в свою очередь рявкнул ничуть не слабее оригинала, и завершил монолог словами: «В камеру его, завтра разберемся!» Секретарю это очень не понравилось, потому что камеру в своем доме он знал очень хорошо, сам ее задумал и спроектировал, и вовсе не для того, чтобы помещенным в нее жизнь казалась медом. Поэтому он, движимый благородным негодованием, рванул из кобуры табельное оружие, «дистант-500», чтобы привести всех в сознание, однако оба стража держали свои иглометы уже направленными прямо на него. Секретарь успел еще услышать, как за его спиной с шумом захлопнулась дверь туннельного выхода – видно, сопровождавший его на поверхность, как положено, дежурный начальник поезда решил обезопасить себя – трус, сукин сын! – от огня на поражение, а уже через долю секунды…