Дин Кунц - Человек страха

— Это стихотворение, однако, довольно вызывающее, — просияв, сказал Гноссос.

Кровь размажь по гневному лицу;

Подними ружье, топор и палицу...

Хуркос докончил четверостишие:

Крикни так, чтоб кровь застыла в жилах,

Убивать — вот все, что в твоих силах.

Улыбка на лице поэта сделалась еще шире.

— Мир весь — только сцена для разбоя... — начал Хуркос следующую строфу.

— Х-м-м! — как можно ненавязчивее кашлянул Сэм.

— А! Господин Микос, это...

— Гноссос, — перебил поэт. — И обращайтесь ко мне на “ты”.

Хуркос несказанно обрадовался этому предложению.

— Гноссос, это мой новый друг. Сэм, познакомься с Гноссосом Микосом, величайшим и образованнейшим поэтом Империи.

Лапа великана, заключив руку Сэма в свои теплые, сухие объятия, чуть не переломила ему все косточки до самого запястья.

— Очень рад с тобой познакомиться, Сэм. — Он, казалось, и в самом деле был очень рад. — Ну так из-за каких же неполадок на вашем судне произошла эта неприятность?

— Я...

— Возможно, я смогу помочь их исправить. Позже, когда поэт выслушал рассказ об отсутствующих торговых марках, амнезии, провалах в памяти, странных голосах в голове Сэма, он потер руки, и сказал:

— Вы от меня не отделаетесь, пока мы не докопаемся до сути. Чертовски таинственное происшествие! Уже есть о чем писать эпическую поэму!

— Значит, ты не сердишься? — спросил Сэм.

— Сержусь? На что? Если ты имеешь в виду это несчастное столкновение наших гиперкосмических полей, забудь об этом. Ты тут ни при чем, и вообще мы должны обсудить кое-что поважнее.

Сэм снова тяжело вздохнул.

— Ну, — сказал Хуркос, обращаясь к величайшему поэту современности, — что ты об этом думаешь? — Он сидел на полу, обняв колени.

Гноссос провел языком по пухлым губам, прикрывающим широкие, безупречно ровные зубы, и на минуту задумался. У него были прозрачно-голубые глаза, и, когда он пристально на что-то смотрел, взгляд его, казалось, не падал на предмет, а проникал сквозь него.

— Похоже, — проговорил он, растягивая слова, — что кто-то пытается перевернуть галактику или, по крайней мере, нарушить установленный в ней вековой порядок.

Хуркос не мигая уставился на него. Сэм, тоже сидевший на полу, нервно заерзал, подождал продолжения, потом снова заерзал.

— Что ты имеешь в виду?

— Вспомни про оружие. Оружие — кроме спортивного, охотничьего и коллекционного — уже тысячу лет как запрещено. Ты говоришь, что это оружие явно не для спортивных целей, потому что обладает ужасающей мощностью, а коллекционировать взрывчатые вещества или новенькие, блестящие ружья тоже никто не будет. Кто-то — я вижу это с болезненной ясностью — намеревается использовать это оружие против людей.

Сэм невольно содрогнулся. Хуркос побледнел как полотно. Эта мысль подспудно висела у обоих где-то в глубине подсознания, но ни один не отважился вытащить ее на яркий свет. Теперь она предстала перед ними как единственно верная и абсолютно невозможная в силу своей чудовищности.

— Торговых марок, — продолжал Гноссос, — нет потому, что этот корабль и его содержимое не должны выдавать имя владельца и изготовителя. Сэма здесь кто-то использует. Как инструмент для изменения существующего порядка вещей.

— Тогда он может в любой момент получить приказ убить нас обоих!

На лбу Сэма выступили капельки пота.

— Не думаю, — сказал поэт.

— Но приказ направиться в гиперпространство... — настаивал Хуркос.

— Был постгипнотическим внушением. — Гноссос подождал минутку, чтобы посмотреть на реакцию. Когда на их лицах появилось некоторое облегчение, он продолжал:

— Сэма, наверное, похитили и изъяли у него память. Затем они — кем бы они ни были — засадили туда серию гипнотических команд, приказаний, расположенных в определенной последовательности. Когда это было сделано, они посадили его на корабль и запустили, чтобы он выполнил то, что ему приказали. Первый приказ должен был быть активизирован.., ну, скажем, съеденной тобой пищей.

— Но на меня-то эта пища никак не повлияла, — возразил Хуркос.

— В твое сознание, в отличие от Сэма, ничего под гипнозом не запрограммировали. Первое внушение было запущено в действие едой. А теперь, вероятно, через определенные интервалы будут проявляться остальные приказы. Допустим, через каждые шесть часов. Или, возможно, промежутки времени будут неравномерные, но запрограммированные.

— Таким образом, тот, кто дал ему приказания, о нашем присутствии ничего не знает.