Александр Авраменко - Бездна

— Лихо бьют, товарищ командир!

— Лихо… — Согласился Владимир.

Он никогда ещё не видел ничего подобного. После освобождения из штрафбата его направили в Харьков, в учебную часть. Там ему пришлось переучиваться на новую технику. Это были первые увиденные им новейшие средние танки «Т-34», конструктора Кошкина. Покатая толстая броня, длинноствольная крупнокалиберная пушка. Дизель в пятьсот сил. Четыре человека экипаж. Рация. Петров сразу влюбился в новую машину и всецело отдался любимому делу. С утра до вечера шли занятия о изучению материальной части, тактике действия, использованию новой техники. И незаметно как-то всё менялось вокруг.

Через месяц у них в части вдруг сменилось множество преподавателей, а так же появились новые. Немцы. И в немаленьких чинах. Они читали лекции на своём языке, через переводчиков. Те тоже были странными личностями. Как правило, в плохо сшитой полевой форме, висевшей на них, как на корове седло, без знаков различия, со следами морозных ожогов на щеках, выпавшими от цинги зубами, но язык знавшими превосходно. Да и велись занятия пусть и с немецкой педантичностью, но до жути интересно. Поскольку разбирались не абстрактные «синие» и «красные», а реальные боевые операции в Польше и Германии. Особое внимание уделялось тактике молниеносной войны и взаимодействию с другими родами войск — пехотой, артиллерией, авиацией. А к зиме сменились и танки.

Старые «тридцать четвёрки» отправились обратно на завод, а взамен поступили новые. На торсионной мягкой подвеске, с новенькой ультракоротковолновой рацией, и с длинноствольным семидесяти пяти миллиметровым орудием с дульным тормозом. Увеличилась толщина брони, значительно улучшились приборы наблюдения. Их соседи, немцы, тоже получили новые машины. Вроде старые «Т-IV», но тоже с такой же как у советских танков пушкой, с таким же дизелем, и с утолщённой бронёй. Танки поступали откуда то из-за Урала.

На итоговых учениях полк Петрова взаимодействовал вместе с немецким панцертруппен, и, надо заметить, что получилось неплохо. Командир дивизии полковник Катуков, бритоголовый крепыш, поставил высшую оценку, посовещавшись с невысоким усатым генералом Вермахта. А командир немецкой группы, высокий эсэсовец Макс долго благодарил Владимира за отличную поддержку, нещадно коверкая язык и хлопая огромной ладонью по плечам.

И вот наступила весна сорок первого. Подсохли дороги, танкисты освоили новенькие машины, научились ими пользоваться. Петров уже командовал батальоном, тем более, что имел настоящий фронтовой опыт. Про штрафбат ему никто не напоминал, всё осталось в страшном кошмарном прошлом. Наоборот, это вызывало большее к нему доверие, как пострадавшему от сионистов. А весной прогремели громкие судебные процессы: были приговорены к высшей мере и расстреляны ряд высоких чинов в армии, авиации, народном комиссариате иностранных дел. Широко публиковались и материалы этих процессов, так что недомолвок не было… И вот, наконец, настал час расплаты ЗА ВСЁ. За сотни тысяч уничтоженных русских и немцев, за стёртые с лица земли города и посёлки, за геноцид, разрушенные фабрики и заводы, словом, ЗА ВСЁ.

Выдержав страшный натиск озверевших, потерявших всякий человеческий облик англичан и французов. Многомесячную блокаду Ленинграда, когда продукты в осаждённый город приходилось перебрасывать с помощью транспортных барж и по льду. Массированные бомбёжки Харькова и Киева, Архангельска и Ярославля. Пережившие эвакуацию промышленности и миллионов людей в Сибирь и на Дальний Восток. Где те, живя зачастую в нечеловеческих условиях, в землянках и шалашах, терпя голод и лишения, строили новые заводы и фабрики, города и посёлки. Тянули нитки железных дорог и трассы шоссе, добывали уголь и руду, варили сталь. И строили, строили, строили…

С трудом СССР пережил зиму. Не хватало буквально всего — от продуктов до одежды. Непривычные к русской зиме немцы, которая, как назло выдалась неимоверно суровой, постоянно мёрзли. Но не роптали, веря своему Фюреру. Да и не хотели они жаловаться. Отчасти — по врождённой германской дисциплине, благо орднунг есть орднунг. Частью — потому что остались живы. Практически всюду среди новых переселенцев были очевидцы зверств и разрушения, которые творили оккупанты, и послушав их рассказы недовольные чесали свои затылки, и стиснув зубы терпели, изо всех сил строя новый мир.

Между тем и Гитлер, и Сталин всё чаще задавали себе вопрос — К ЧЕМУ ПРИВЕДЁТ неслыханное доселе объединение двух народов? Нет, оба вождя были довольны тем, как всё происходит. Невиданными темпами вырастали в таёжной глуши гигантские заводы и города вокруг них. Десятки, сотни тысяч гектаров новых земель были распаханы осенью, и несмотря на тяжёлую, очень тяжёлую полуголодную зиму костлявый призрак нехватки продовольствия исчезал вдали.