Александр Авраменко - Бездна

— Есть, товарищ Сталин! Но…

— Что «но»?

— Сегодня наши пограничные наряды были обстреляны ружейно-пулемётным огнём. Есть раненые. Много. Белофинны как взбесились. Что-то тут нечисто.

— А что Лаврентий?

— Молчит, товарищ Сталин. Но по сигналам из его ведомства ребята ухватили интересную ниточку. Сейчас копают.

— Что за ниточка? Конкретней.

— След ведёт в Британию и Францию.

— Я всегда говорил, что Каллио сам не способен быть таким наглым. Кто-то стоит за его спиной. И этот кто-то очень сильный. Я вначале думал, что это Гитлер, но теперь вижу, что ошибался. Это Чемберлен и Пуанкаре. Они предали доверившуюся им Польшу, пообещав защиту и поддержку, а теперь делают ставку на белогвардейскую Финляндию. Скажите товарищу Берии, что я бы хотел как можно скорее получить всю имеющуюся у него информацию, товарищ Поскребышев.

— Так точно, товарищ Сталин.

— А пока пусть товарищ Молотов передаст протест в посольство Финляндии, но только так, чтобы они поняли — время безответных провокаций с их стороны прошло. Теперь на каждый выстрел с их стороны будут отвечать пушки…

Старшина Ковальчук в очередной раз провёл рукой по лбу, смахивая капли надоевшего до невозможности осеннего дождя. Одно утешает, что комары уже ушли, а то бы вообще полные дрова были. Полежи-ка четыре часа в секрете, неподвижно, чтобы себя не выдать! Финны — лесовики. Знают в округе каждую тропку, каждый кустик. Все повадки местных птиц и животных. Так что, для того, чтобы себя не выдать, надо лежать пластом… Под плащ-палатку уже натекло. Сыро, промозгло. Скорее бы смена!

— Товарищ старшина! Вас «седьмой» вызывает! Срочно! Всем вернуться в расположение! Война!

— Чего ты несёшь?!

Старшина смотрел в круглые от испуга глаза молодого бойца, понимая, что тот действительно принёс страшные вести. Таким — не шутят! Он сделал жест рукой, и сам заскользил следом, прямо след в след. Его уже не беспокоило, что позади них на блестящей от воды серой траве останется так хорошо заметный след. Война! Горькая и страшная. Сколько слёз, сколько страданий! Он хорошо помнил бои на Халхин-Голе. [7] Так называемый инцидент на тогдашней монголо-китайской границе, где союзные Монгольской Республике войска Красной Армии нанесли врагу поражение ценой огромных потерь. Обычный метод командования Г. Жукова. Горы трупов, сгоревшие танки. Обломки наших самолётов. Длинные эшелоны с мёртвыми ребятами. А теперь опять война…

— Уходим, ребята!

Они осторожно стали разворачиваться, зашуршали промёрзшие на утреннем морозце брезентовые плащ-палатки, когда вдруг вскрикнул и застыл на месте один из красноармейцев. Чуть погодя донёсся запоздалый звук выстрела. Тут же простонал и дёрнулся второй, потом третий… выстрелы следовали друг за другом. Снайпер выбивал одного бойца за другим. Ковальчук похолодел — он не видел тщательно замаскировавшегося врага, а тот вершил своё чёрное дело. Внезапно старшина заметил чуть заметную вспышку и инстинктивно подался назад — тяжёлая пуля взрыла фонтанчик земли там, где только что была его голова. Иван застыл, притворившись мёртвым, но изо всех сил напрягая зрение, вглядываясь в ту точку, где он перед этим заметил врага. Вокруг было ужасающе тихо — все были мертвы. Весь наряд… Прошло около получаса, прежде чем слезившиеся от напряжения глаза заметили какое-то движение. Точно — расплывчатая из-за маскхалата фигура осторожно заскользила по бронзовому стволу огромной сосны… Старшина медленно, очень медленно подтянул к себе винтовку, осторожно спустил предохранитель и прицелился, затем плавно, как учил его дед, старый сибирский охотник, потянул курок, выбирая свободный ход. Вот финн коснулся земли. Выпрямился. Гулкий выстрел — снайпер дёрнулся и рухнул навзничь, раскинув руки и выронив оружие…

Ковальчук долго смотрел на голубоглазого высокого парня, первого убитого им в этой войне. Тот лежал широко открыв глаза, с довольной улыбкой на румяном круглом лице. Рядом валялся старый немецкий «манлихер» [8] Марка винтовки, бывшей на вооружении германской армии в Первую Мировую войну. Была на вооружении финских ополченцев добровольцев. со свежими насечками на прикладе. Старшина тщательно обыскал убитого — подсумок с патронами, небольшая пачка писем, что-то вроде паспорта, отличный нож явно ручной работы в лёгких, практически невесомых украшенных бисером ножнах. Пачка сигарет, зажигалка, аккуратно завёрнутые в вышитый платок белые сухари… Во фляге что-то булькнуло. Ковальчук отвернул крышку, нюхнул — в нос ударило сивушным запахом. Вдруг ударили выстрелы. Град пуль сбивал ветки, сыпались шишки, хвоя… «Ручной пулемёт!» — понял он, подхватил добычу и, пригнувшись, скрылся в кустах. Красноармеец уже не видел, как из кустов выскочили трое, двое с винтовками, один с необычным оружием: коротким толстоствольным ружьём с торчащим внизу круглым магазином, увидев убитого замерли на месте, а потом возбуждённо затараторили между собой… Всего этого старшина видеть просто не мог, поскольку изо всех сил бежал к заставе…