Джон Стиц - Число погибших

— Ну, прежде всего мы… — внезапно Джанет резко вскинула голову. — Не знаю. Даже с этой запиской мы бессильны. Может, нам просто бросить эту затею и передать все полиции?

— Вы же сами сказали, что у нас нет никаких конкретных улик. И к тому же я не думаю, что мы можем в данный момент выйти из игры.

— Потому что, по вашим идиотским понятиям, нельзя бросать дело, за которое взялся?

— Хотел бы я, чтобы все обстояло именно так, мягко сказал я.

— Не тяните… выкладывайте.

— Вы, вероятно, тоже это понимаете. Только не хотите признаться даже самой себе. В записке сказано:

«ОРГАНИЗОВАТЬ ГИБЕЛЬ».

МНБС собиралась снять об этом репортаж. Весь план, несомненно, был известен Шону.

— Продолжайте, — потребовала Джанет. Сегодня она была на редкость непонятлива, и я со вздохом сказал:

— Кто устроил так, что мы остались у лифта, а сам в это время отошел подальше?

Джанет побледнела. Теперь она поняла, куда я клоню.

— Вы хотите сказать, что Ньювел был не единственной мишенью?

Но по лицу ее я видел, что она сама уже в этом не сомневается.

Джанет долго смотрела на меня и молчала. Наконец она криво усмехнулась и сказала:

— Ну что ж, не могу сказать, что испытываю большое желание идти завтра на работу.

Я с облегчением увидел, что она воспринимает случившееся без паники. Лично я имел куда больше времени, чтобы привыкнуть к мысли, что Шон и еще какие-то неизвестные мне личности горят желанием увидеть наши трупы, но до сих пор испытывал ту же неприятную резь в желудке, как и в тот день, когда впервые узнал, что Кэролайн мне изменяет.

— Еще бы, — согласился я.

— Так значит, им известно, чем мы занимаемся или по крайней мере что мы представляем для них угрозу. — При этом Джанет не сказала, что именно я втянул ее в эту историю и, стало быть, мне и отдуваться, а лишь посмотрела на меня задумчивым взглядом своих бирюзовых глаз.

— Хотелось бы мне, чтобы мы действительно представляли для них угрозу, — ответил я. — Но мы до сих пор не можем ответить на элементарные вопросы: кто, что и зачем? И у нас нет никаких прямых улик.

Джанет подумала несколько минут и вдруг прищелкнула пальцами.

— Черт, я только что догадалась. Конечно, это не слишком нам поможет, но вчера я подслушала один разговор. Кто-то из репортеров рассказывал кому-то, что ему поручили приготовить короткий биографический ролик о Ньювеле. Бьюсь об заклад, кому-то было нужно, чтобы этот ролик был под рукой и его в любой момент можно было бы вставить между репортажами о будущем убийстве. Интересно, наши «компетентность и осведомленность» всегда были такого рода?

— Просто это называется быть последовательными, — объяснил я. Скажите спасибо, что они еще не торгуют рекламным временем на эти репортажи.

— А может, и торгуют. Во всяком случае, что касается политической рекламы, то это именно так.

— Ну еще бы! Какой политик откажется лишний раз показаться перед публикой, да еще в тот момент, когда большинство людей торчат у телевизоров. А тут ему гарантирован высокий уровень важности новостей — по крайней мере тройка или четверка. А вчера он мог достигнуть даже пяти или шести.

— Все это верно, — сказала Джанет. — Но тогда зачем показывать еще и Слоана?

И она замолчала, вероятно, так же озадаченная этим обстоятельством, как и я.

После некоторого раздумья я решил сменить тему:

— Ну ладно. Теперь мы знаем, что нас подозревают, но у нас нет никаких осязаемых доказательств для суда. С этого момента наше расследование резко осложняется, и, стало быть, остается две возможности: А — уйти в подполье и Б — вынудить противника предоставить необходимые доказательства. Что вы предпочитаете?

— Честно говоря, мне что-то не по себе.

— А я знаю, что вы предпочли бы план Б. Это будет выглядеть так. Мы заставим их поверить, что у нас имеются неоспоримые улики. Их, конечно же, попытаются уничтожить, и вот тогда они у нас действительно появятся.

— Вы никогда не работали на правительство?

— Да ладно! Допустим, вы не воспринимаете меня всерьез. Но тогда что вы предлагаете?

— Что-нибудь такое, что позволит нам остаться в живых. Мы имеем дело с могущественным противником. Даже если мы получим эти неоспоримые доказательства, то, насколько я могу судить, они исчезнут из полицейского участка через пять минут после того, как мы оттуда выйдем.

— Хорошо. Придумайте что-нибудь получше. Я откинулся в кресле, и сам постарался придумать что-нибудь получше.