Кеннет Балмер - Транзитом до Скорпиона

— Само собой разумеется, ты и Делия с Синих гор свободны, Дрей Прескот, ибо вы не были заклеймены. И также свободен должен быть ваш друг Глоаг, если вы этого желаете. — Он знаком велел бородатому рабу уйти.

— Я распоряжусь обработать Глоагу кожу. Шрам будет незаметен. — Ванек рассмеялся. — Мы в Зеникке набрались немало опыта по части удаления чужих клейм и замены своими.

Его жена, прямая, строгая и все же носящая ореол былой красоты, мягко заметила:

— В Зеникке проживает около трехсот тысяч свободных людей, по сравнению с семьюстами тысячами из Великих Домов. Конечно, — она сделала жест белой, как слоновая кость, рукой, — у них нет никаких кресел в Собрании.

— Они живут на островах и в анклавах, расколотых улицами, — добавил Ванек. — И во всем подражают нам. Подобно нам, они занимаются ремеслами и торговлей и иногда бывают полезны.

В центре города река Никка опять разделялась на рукава и составляла самый большой остров. На этом-то острове и располагалось сердце города здание Всеобщего Собрания, казармы городской стражи, административные здания и запутанный лабиринт узких переулков и каналов, выходивших к базарам, где продавалось и покупалось все, что угодно.

Через некоторое время, когда начало казаться, что у Ванека и его жены нет лучшего занятия, чем болтаться со мной, Ванек предельно вежливо спросил, нельзя ли ему осмотреть мою шпагу. Я не сказал ему, что отнял шпагу у Кидонеса Эстеркари. Ванек взял ее со странным для меня благоговением — он ведь мог купить и выбросить тысячу ей подобных — и неожиданно усмехнулся.

— Некачественная работа, — сказал он, посмотрев на жену. — Работа Красни. Рукоять с точки зрения бойца чересчур усыпана драгоценными камнями.

Я потер пальцы.

— Я это заметил.

— У нас в Эварде самые лучшие и самые прославленные кователи мечей во всем мире, — буднично заметил он.

Я кивнул.

— Мои кланнеры приобретают оружие из города, когда возникает необходимость. Нам нет дела до того, кто его сработал, — при условии, что мы можем купить самое лучшее — или взять.

Он потер подбородок и отдал шпагу обратно.

— Мы изготовляем оружие на продажу для мясников и кожевенников, а те продают его вам за мясо и шкуры. Но шпаг они не продают. Гладиусы, палаши, секиры — да, но шпаги — нет.

— Человек, владевший этой шпагой, жив, — пояснил я. — Но он, вероятно, все еще не разогнулся и изрыгает содержимое своего желудка.

— А, — понимающе произнес Ванек Эвард и больше не задавал вопросов.

Разговор затянулся. Полагаю, Ванек, подобно многим другим власть имущим, просто не представлял себе, что другой человек может устать, когда он сам еще не устал. Снова всплыло ненавистное имя Эстеркари, и я узнал, что они являются ведущими судовладельцами города. Затем жена Ванека проворчала что-то о том, что эти проклятые палачи тащат не свое, и об убийствах, а потом я услышал выпрыгнувшее неведомо откуда название твердое, сильное и звучное.

Название это было — Стромбор.

Я считаю теперь, что тогда, когда впервые услышал это название, оно прозвенело и прогремело у меня в ушах, как громкий призыв боевой трубы, или я обманываю себя, и на меня повлияли все последующие годы? Не знаю, но название это, казалось, воспарило, раскатилось эхом и зазвучало у меня в голове.

Наконец я сумел отправиться отдохнуть, и меня препроводили в покои, где в углу уже храпел Глоаг. Я рухнул на постель и погрузился в сон, и последнее, о чем я думал, — это о Делии с Синих гор. Как и каждую ночь своей жизни.

Мы пробудились под вечер и утолили голод свежеиспеченным крегенским хлебом, батонами длиной со шпагу, тонкими ломтиками из спины вуска и под конец палинами с крегенским чаем, обладающим ароматом и остротой. Когда мы снова встретились с Ванеком, он приветливо поздоровался с нами. Я спросил о Делии.

— Я распоряжусь, чтобы она присоединилась к вам, — сказал Ванек и отправил раба.

Только для того, чтобы увидеть, как тот вернулся с известием что Делии в комнате нет и рабыня, с такой заботой и вниманием настаивавшая на уходе за ней, тоже пропала. Я выпрямился в кресле. Рука легла на эфес шпаги.

— Пожалуйста! — Ванек выглядел растерянно. Произвели поиски, но Делию так и не нашли. Я был в ярости, а Ванек — вне себя от оскорбления, которое ему пришлось из-за этого вынести — оскорбления, нанесенного ему тем, что он оскорбил почетную гостью.

Во время побега мы с Делией из Дельфонда обменялись лишь несколькими словами, так как рядом был Глоаг и, по крайней мере со своей стороны, я чувствовал себя скованно, уверенный, что она ненавидит и презирает меня. Она рассказала нечто, что меня до крайности озадачило. Когда мы оба исчезли из бассейна крещения в Афразое, она, открыв глаза, обнаружила себя на пологом песчаном берегу, а к ней неслись фрислы, и она ничуть не удивилась, увидев меня. После того как меня скинули с зорка, ее отвезли в город прямиком в Дом Эстеркари. Из-за судовладельческих интересов Эстеркари занимались процветающей торговлей невольниками. И тут Делия потрясла меня. Потому что, по ее словам, на следующий день она увидела меня в коридоре, одетым в дурацкий костюм, и разбила кувшин.