Джон Кристофер - Маленькие человечки

Тусклый свет горел в коридоре. У Мэта больше не было уверенности в том, что он не ошибся. Дэниел мог пойти в туалет и так же тихо вернуться. Ветер усилился, и его порывы с шумом налетали на дом. Мэт подошел к двери комнаты Дэниела и прислушался. Ни звука. Но что он ожидал услышать? Храп? А если Дэниел не храпит? Надо идти ложиться, но сначала он сам сходит в туалет.

Дверь оказалась открытой. Возможно, все произошло, как он и предположил, – Дэниел вернулся, а Мэт не услышал его шагов. Но сомнения снова начали раздирать сердце ирландца. Комната Бриджет была последней в самом дальнем углу коридора. Соседняя пустовала. Ничего не случится, если он туда зайдет. Он посидит минутку, успокоится в тишине, думая о том, как она спит за стеной, а затем вернется к себе.

Прокравшись на цыпочках по коридору, он очень осторожно вошел и закрыл за собою дверь. Когда он подходил к стене, слегка скрипнула половица. Он пробирался на ощупь. Казалось рискованным зажигать свет, а в комнате царила кромешная тьма. Он остановился, когда его вытянутые руки коснулись стены. Сомнений не оставалось: отдаленные голоса перешептывались в темноте – мужской и женский.

Они не были достаточно отчетливыми, и он не мог разобрать слов. Он опять попытался найти объяснение: возможно, Бриджет и Дэниел обсуждали свои проблемы – связанные с гостиницей, помолвкой или какие-то еще. В течение дня им не представилось возможности спокойно поговорить наедине. Могло быть и так. Он подошел совсем близко к стене и прижался к ней. Голоса стали громче, но слов все равно нельзя разобрать. Он не мог вернуться, не узнав всего. Мэт вспомнил, как когда-то ему рассказали о хорошем способе подслушать разговор в соседней комнате: надо приложить к стене стакан. Подумав, что на раковине должен стоять стакан для зубных щеток, он ощупью пробрался в угол и нашел его, затем вернулся к стене, к тому месту, где звуки казались громче всего, но так и не смог разобрать слов. Мэт передвинул стакан.

Что-то вроде вздоха, и ее голос, очень четкий, хорошо различимый. На мгновение он оцепенел, а потом, шатаясь, пошел прочь. Даже весь в смятенных чувствах, он старался не шуметь. Единственно, что могло быть еще хуже, – это быть пойманным с поличным.

Он пошел не к себе, а вниз. Вначале бесцельно, понимая, что заснуть все равно не сможет, желая как можно дальше уйти от комнаты, где… Мысль о том, чтобы выпить, появилась у него только в холле. Когда это мучилось в последний раз? Три года тому назад? По крайней мере два с половиной. Мэт вспомнил, как презирал сам себя после этого. Тогда он понял, что с ним происходит и куда он может скатиться, и принял решение, не полагаясь на святых или помощь Господа, а лишь на твердое намерение не пойти по дорожке своего деда, дяди Тома и старика Донована. И до сей поры держал данное себе обещание. Иногда это было непросто, но он ни разу не сорвался. С горечью он вспомнил, как поздравлял себя всего лишь несколько дней назад. Отсутствие тяги к спиртному – это немного, но хоть что-то, что можно предложить любимой женщине.

Он нашел нераспечатанную бутылку виски и стакан. Пусть будет целая бутылка – пить так пить. Вначале хороший глоток, потом еще один. Когда пьян, все намного проще. Он, конечно, не сможет забыть о ней, но станет легче.

Мэт пил, сидя в одном из кресел в библиотеке, потом дремал. Увидев сон, в котором тонкие, чистые голоса ангелов звали его на непонятном языке, он проснулся и вскрикнул:

– Кто здесь?

Совсем недалеко что-то зашуршало. «Крыса, наверное», – догадался Мэт. Но очень большая, судя по звуку. Качаясь, он подошел к двери и выглянул в коридор. Никого. Часы показывали три. Хорошо, что он проснулся. Было бы ужасно, если бы кто-то увидел его здесь утром. Теперь он мог спокойно ложиться спать. Взяв к руку бутылку с остатками виски, он поднялся по лестнице и даже не посмотрел в сторону комнаты Бриджет.

Утром Мэт чувствовал себя усталым, но голова не болела. Он выпил почти половину бутылки. Он посмотрел на себя в зеркало. Глаза показались ему затуманенными – впрочем, как и обычно по утрам. После холодного душа и растирания полотенцем не останется никаких следов. У него крепкий организм, как и у его деда и прадеда. Мэт налил себе глоток виски и выпил. Стало лучше. Надо подумать о том, что делать дальше.

Теперь его здесь ничто не удерживали. Пора возвращаться в Дублин. Но он сказал отцу и Бриджет, что задержится еще на несколько дней, и ему очень не хотелось, чтобы кто-нибудь подумал, будто он бежит. Да от кого, собственно говоря, убегать? Теперь она для него ничего не значит. Он всегда знал, что в мире есть распущенные, похотливые женщины. Мэт погрузил лицо в холодную воду, отфыркиваясь, так же как его дед.