Марго Па - Белый город

– Я все равно не понимаю, что требуется лично от меня? – резко переспросил Игорь. Ему совершенно не улыбалось оказаться между двумя огнями. Самое время было просто отойти в сторону.

Журналист медленно прикурил сигарету, тяжело выдохнул дым, замер на секунду.

– У меня дочь, ей пятнадцать лет, – утратив воинственные нотки в голосе, начал рассказывать он, – целыми днями торчит в Интернет. Я не могу контролировать каждый ее шаг. Не хочу, чтоб с ней случилась эта беда. Поймите, дело ведь не в том, что кто-то соглашается вместо снов смотреть рекламу. Дело в том, что он не осознает, какому воздействию на психику подвергается. Да, может, реклама во сне и делает людей счастливыми. Но что с ними происходит, когда они просыпаются? Это же зомби-наркоманы какие-то, а не люди! И подключаясь к ресурсу, они не знают об этом. По сути, это преступление против человечества! В общем, если вы СЕГОДНЯ не убедите Сергея закрыть проект. НАВСЕГДА ЗАКРЫТЬ, слышите? То завтра я обнародую ВСЕ материалы, а их, поверьте, достаточно для того, чтобы началась массовая паника, а вашего друга призвали к ответу.

– А если мне не удастся переубедить его?

– Тогда и вам придется идти в суд вместе с ним. Вы же – публичный человек, и вам не захочется видеть свое имя в подобных газетных заголовках, не так ли?

– А вы подумали о тех, кто уже подвергался гипнозу? Если утопить Сергея, кто сможет разблокировать их сознание? ВЫ будете придумывать анти-код?

– Мое дело остановить это безумие, а дальше пусть специалистов нанимают.

– В том-то и дело, что Сергей – единственный, кто знает все нюансы, – выложил Игорь последний козырь на стол переговоров. – Он – гений в своем роде. И очень упрямый гений, сложно будет заставить его отступить. Во всяком случае, не за один день. К тому же решения принимает не он один, а целый Совет директоров. Нам нужно время – дни, может, недели. Ведь если не он, то никто не сможет изобрести противоядие. Я принимал участие в организации эксперимента и уверен в этом!

Журналист глубоко задумался, сосредоточенно выпуская изо рта сизые колечки дыма.

– Хорошо! – наконец, произнес он. – У вас есть неделя. Но если ваш друг в течение нее не сделает официальное заявление о несостоятельности технологии рекламы во сне и не откроет первый центр помощи пострадавшим, я обнародую всю информацию, которая у меня есть о жертвах рекламы во сне. ВСЮ! Понимаете? И дальше будь, что будет, хоть война миров. Другого выхода я не вижу.

– Даю вам слово, что сделаю все, что в моих силах, – осторожно пообещал Игорь, уже понимая, что на этот раз покинуть тонущий корабль не удастся. В данных обстоятельствах даже его обереги: особая аура удачи и непотопляемость – уже не спасут. Он всегда знал, что прыгать нужно с носа корабля, тогда встречная волна подхватит тебя и вынесет на поверхность уже на безопасном расстоянии. Но прыжок с кормы или даже с борта чреват тем, что жертву затянет под винты двигателя и перемелет в порошок. Сейчас он стоял уже на корме, а корабль неудержимо тянуло ко дну при включенном на полную мощность двигателе.

Сергей, зло вжавшись лбом в стекло, наблюдал за метаниями Игоря в попытке обойти толпу демонстрантов. С высоты здания внизу все казалось маленьким и незначительным. Но меж тем на пороге офиса происходила настоящая кровавая бойня: отчаявшиеся демонстранты разносили первые этажи здания, били стекла, калечили припаркованные машины. Милиция с ними уже не справлялась. По внезапно окутавшему мостовую и дерущихся дыму Сергей понял, что пустили слезоточивый газ. Он отвернулся от окна, нервно прошелся по кабинету, мысленно считая шаги от стеклянной двери до окна, чтобы немного успокоиться после недавнего противостояния с Игорем. Он вдруг понял, что теперь они встретятся лишь в суде, неизбежность которого с каждым часом казалась Сергею все очевиднее.

– Игорь, Игорь… Ты был мне другом! И теперь ты уходишь в самый неподходящий момент! Неужели так трудно понять, что я не имею права проигрывать, не могу сдаться. Вместе мы бы выстояли и нашли выход.

Но какой? Он был упрям, но обстоятельства – еще упрямее. Сергей решил прогуляться по коридору, окна которого выходили на другую часть проспекта, не занятую демонстрантами. Подумать. Сразу вспомнилась победа на Совете директоров, и как совсем недавно, всего полгода назад смотрел из этих окон на панораму Москвы, расправив плечи и дыша полной грудью. Он чувствовал себя Наполеоном на Поклонной горе. А сейчас ему не хватает воздуха, каждый вздох дается с трудом. Он с усилием дернул ручку и распахнул окно, впуская шум и живые голоса улицы внутрь мертвенно бледной тишины коридора.