Богатырь Димка попробовал резануть болванку алмазом — следа на поверхности металла не осталось никакого. Лихман почувствовал, как со лба по щеке побежали щекочущие мурашки:
— Везите — и сразу в лабораторию, пусть дадут состав, сказал он водителю вездехода. — Да скажите, срочно, Лихман велел.
— Ну что, Михаил Маркович, еще разок долбанем лазером? — входя в азарт, спросил Димка.
— Тебя вот долбанет оттуда. Ишь ты, герой какой. Заканчивайте, ребята, и айда отдыхать. Кстати, Петя, дайте-ка мне ваши записи.
Когда в тамбуре ракеты сияли скафандры, Лихман сказал каким-то странным голосом:
— Ну вот, наконец-то свершилось. Не грех сегодня и шампанское раскупорить.
И тут же достал из кармана пластмассовую коробочку, торопливо кинул в рот сразу несколько таблеток и, пошатнувшись, сел. Лицо его было совсем серым.
…Вечером в столовке собрались все. Настроение было тревожное. Если бы это была не научная экспедиция, а пиратский корабль, можно было подумать — назревает бунт. Лихман сказал:
— На глубине 340,4 бур наткнулся на преграду чрезвычайной твердости. Кроме лазера, ни один инструмент этот металл не берет. Химический состав; железо, тантал, кремний, цезий. Невозможный, нелепый, с нашей точки зрения, сплав. Что это такое, мы не знаем, дальнейшее изучение здесь, на месте, невозможно, а вопрос, сами понимаете, слишком серьезный. Поэтому за двадцать четыре часа экспедиция сворачивается. Завтра в 19–00 личный состав отбывает на Землю. Обе грузовые ракеты и все оборудование остается, забираем только пробы и документацию, надеюсь, скоро вернемся…
— Разрешение уже есть? — робко вмешался Саша Сашевич.
— Разрешения нет и не будет. Даю радиограмму, вот она: «Связи чрезвычайными обстоятельствами экспедиция снимается подробности на месте. Начальник ЛН-5 Лихман».
— Чрезвычайные обстоятельства!? Что же тут чрезвычайного? — послышался чей-то ершистый голос. — Наткнулись на самородок — и струсили. Ничего себе, герои!
— Времени остается немного. О готовности постов доложить. А теперь к делу, — сказал Лихман, вставая.
Ноги вытянулись на невообразимую длину, стали тонкими и невесомыми, как лучи. Казалось, все, что до сих пор находилось у него внутри, провалилось в ноги.
За дверями каюты буровиков ораторствовал Петя Тяпкин:
— …ракету бы скорой помощи ему. Вот псих! А болезнь надо захватывать…
4
«Лунная научная пятая» отправлялась домой в унынии, будто свершила не открытие, а какой-то позорный коллективный проступок.
Лихман пришел домой рано, взъерошенный, злой, достал из кармана пачку сигарет, закурил. Ольга отобрала сигареты, присела рядом на диван.
— Эх ты, вот уж и закурил, а еще лунатик.
— Скоро запью, — пообещал Лихман.
— Ругают?
— Смеются. Если бы ругали! Был сегодня у Гришаева — тоже смеется. Завтра пойду к Главному.
— Неужели уж он-то не разберется?
— Ты вот что, Оля, — сказал Лихман. — Ты найди мне, пожалуйста, мой альбом. И карандаши. Не выбросила еще? И будь добра кофе с лимоном, покрепче только, ладно?
Когда она принесла кофе, рисунок был уже готов. На островке между трех пальм плясал волосатый человек в модных очках и полосатых, как из сумасшедшего дома, штанах. В одной руке он держал обглоданную кость, а другою заслонял глаза от солнца, вглядываясь вдаль. Рядом стоял шалаш с трубой от самовара, из трубы шел дым, а под кустами валялись консервные банки и бутылки, на одной даже четко виднелось «40°», с соседнего островка на дикаря смотрела влюбленная парочка, а далеко на горизонте громоздились корпуса заводов и дымили трубы.
— Боже мой, да это Гришаев! — узнала Ольга. — Ну-с, принимайте кофе, Михаил Маркович.
Он взял кофе и тут же поставил его на стол.
— Это не хохма, Оленька, — сказал он серьезно. — К сожалению, не хохма. Это научная платформа. Мы, на Земле, похожи на того упрямца, который переплыл на островок посреди Волги и возомнил, что это необитаемый остров, что он его открыл и что он есть Робинзон. А раз ему хочется непременно прослыть Робинзоном, то ему наплевать на вещественные доказательства его неправоты. На пальме вырезано «Люба + Коля»? Плевать! Под ногами байки и бутылки? Не имеет значения! И это научная платформа!
— Но ты же сам говорил, что все это только гипотезы. И спутники Марса, и Луна, и Тунгусский взрыв, и Атлантида, и… Что там еще?
— Не старайся, всего не перечислишь. Да, гипотезы, но когда столько гипотез… Нельзя же во что бы то ни стало, вопреки очевидному, считать себя Робинзоном!
Читать дальше