Николай Эдельман - Зверюшки

Затем снова появился Акрор. Н. удивился, почему тот до сих пор не устроил своему подчиненному разнос за пьянство на работе, но полковник как будто вовсе не замечал бутылку. Точно так же он не обращал никакого внимания на Н., как будто того вовсе не существовало. Сначала он долго звонил кому-то по телефону и что-то бормотал в трубку. Затем стал рассказывать похабные анекдоты, ни к кому конкретно не обращаясь. Н. вспомнил, как полковник, мягко говоря, приставал к Алине, и чтобы удержать себя в руках, вцепился руками в края стула и сжал зубы. Потом Акрор внезапно поднялся, сказал: "Ну ладно. Я пошел", - и удалился. Ирсон остался. Дело, судя по всему, шло к ужину, но похоже, что Н. никто не собирался кормить. Затем ушел и второй следователь, а его место вновь занял охранник с автоматом. Кроме голода, Н. чувствовал ещё и желание спать. В камере прошлой ночью ему снова не удалось выспаться. Жесткий стул был не самым подходящим местом для сна, но Н. все же опустил голову на грудь и закрыл глаза.

- Не спать! - тут же рявкнул над ухом охранник.

- Почему? - удивился Н. - Какое вам дело?

- Не положено! - получил он категорический ответ. - Правила пребывания в изоляторе читал?

- Читал вроде... - сказал Н., вспомнив бумаги, которые приносил ему смотритель.

- Плохо читал. Вот, - охранник отошел к стене, снял с неё застекленный текст в красивой рамочке и ногтем указал один из пунктов: "Запрещается спать в кабинете следователя".

- В таком случае отведите меня в камеру, - предложил Н.

- Таких приказаний не имею. Да вы успокойтесь, придет полковник и разберется.

- Так вероятно, он придет утром, - возразил Н. - Что ж мне, ждать до тех пор?

- Это меня не касается, - отрезал охранник и замолчал.

- Да что это такое?! - возмутился Н. - Есть не дают, спать не дают! Помирать остается - и то, небось, не дадите!

За всю ночь ему так и не удалось сомкнуть глаз. Едва его веки слипались, над ухом раздавалось "Не спать!", и он вновь выныривал в реальность. Он плавал в тумане полусна, мягком и обволакивающем, как вата, и через его мозг одна за другой прокатывались тяжелые волны, перемалывая его, как в мясорубке, и вылепливая заново. Время тянулось нестерпимо медленно. В какой-то момент Н. обнаружил, что снова слышит первые аккорды той странной песни с пластинки Свена. Несмотря на назойливо повторяющиеся звуки, Н. был рад им - казалось, что музыка каким-то образом тоже противостоит тому миру, в котором он оказался, помогая и ему выстоять.

Утро не принесло облегчения. Ему, правда, дали немного еды, но она не утолила чувство голода, а лишь разожгла его. К тому же это была соленая селедка, после которой мучительно хотелось пить - а пить как раз не давали.

Через некоторое время явились Акрор с Ирсоном. К этому времени с Н. творилось что-то странное: перед глазами у него все дрожало и колебалось, как марево над асфальтом в жаркий день, а уши как будто набили ватой, отчего все голоса слышались глухо и неотчетливо. Поэтому ему казалось, что он сидит под водой, а следователи не ходят, а плавают, медленными движениями отталкиваясь от дна, и изо ртов у них вырываются не слова, а какое-то неразборчивое бульканье. Похоже, что Н. совершенно не привлекал их внимания, как будто они просто не замечали его существования. Сперва Н. казалось, что им просто нечем заняться, и они слоняются по кабинету, как люди, которым надо как-то убить время: перекладывают бумаги на столе, рассказывают анекдоты, звонят кому-то по телефону. За ночь у Н. выработалось что-то вроде условного рефлекса, и он даже не пытался закрывать веки, зная, что за этим следует непременный окрик, но сейчас, видя, что на никто особенно не обращает внимания, он рискнул закрыть глаза. Он успел провалиться в бездонный колодец сна, но уже через мгновение вновь был разбужен тем, что его встряхнули за плечи. Что самое странное, он не уловил в поведении Акрора ни следа злобы или раздражения, как будто полковник считал происходящее само собой разумеющимся и просто выполнял какую-то не слишком обременительную обязанность.

- А ну-ка, встань, - приказал он затем, и Н. поднялся на затекшие, ставшие ватными ноги. - Сядь вон туда, - и Акрор указал на ряд стульев у стены. Н. пересел с облегчением - эти сиденья были немного помягче, а просидеть сутки на жестком стуле - невелико удовольствие.

Ему все так же хотелось спать, но мысли немного прочистились. Н. увидел, как дверь кабинета открылась, и в него вошел ещё один человек, сопровождаемый конвоиром - такой же заключенный, судя по его изодранной одежде, ботинкам без шнурков и грязному лицу, заросшему щетиной. Но разглядев его лицо, Н. окончательно перестал что-либо понимать - или у него уже крыша поехала? Потому что это был Рокборк - тот самый преподаватель из института, уехавший в Столицу накануне того дня, когда арестовали Н. Как он здесь оказался? Или все-таки не Рокборк?