Джордж Элби: Вершина

- Думаю, что вам нужно только осмотреть помещение, сказала мисс Теблейн. - Как бы я хотела пойти с вами! Мистер Джербер, обещайте мне одну вещь. Обещайте, что, вернувшись, вы скажете мне, действительно ли в туалете мистера Уоффена позолоченное сиденье.

- Хорошо, - пообещал Джонатан, отлично зная, что никогда этого не сделает.

Он позавтракал со своими двумя помощниками, более молодыми, чем он, еще не закончившими стажировку. Он обнаружил, что весть о получении им золотого пропуска уже успела разнестись, и это открытие позабавило его. Перед ним сияли чисто вымытые восторженные лица юношей; как только он открывал рот, они из уважения к нему тут же судорожно вытягивались.

Вскоре после часа Джонатан поднялся в лифте на Четырнадцатый этаж. Он был заметно меньше Тринадцатого; видимо, разница между размерами ступеней была больше, чем это казалось с улицы.

Другой охранник, отдав честь, сообщил, что на этаже помещается восемь директорских кабинетов и зал для совещаний и Джонатан может свободно осмотреть все, что захочет.

- Здесь есть на что взглянуть, сэр, - добавил охранник.

И он был прав. В нескольких кабинетах стояли парикмахерские кресла, гигантские телевизоры и бары, заполненные специальными смесями по вкусу хозяина. В одном находилась камера для хранения сигар размером с банковский сейф, в другом - мишень для стрельбы из духовых пистолетов, при третьем была оборудована финская баня "сауна". Самой интересной оказалась комната, представлявшая собой точную копию палубы прогулочной яхты, со складным стулом и стойкой для удочек и спиннингов. Нигде и в помине не было ни одного чиновника, ни одной секретарши. Ни один документ не осквернял сверкающее полированное дерево громадных письменных столов.

- Скажите, - обратился Джонатан к охраннику, - как часто заходят сюда члены Правления?

- Они собираются здесь на ежегодные совещания, сэр, ответил тот. - А в другое время, мне кажется, они приезжают сюда только тогда, когда их вызывает мистер Седеруэйт.

Хенском Людлоу Седеруэйт II был тем самым Президентом "Объединения", чьи апартаменты занимали самый верх пирамиды и чье, судя по снимкам, нестареющее с годами лицо фотографировали, но которого никто никогда не видел.

- А кто-нибудь из них живет в Миннесоте? Простите мое любопытство. Ведь я здесь впервые.

Охранник хихикнул.

- Что вы, сэр, вы забываете, что у них у всех теперь свои самолеты и свои летчики. Взять, к примеру, мистера Иппингера - у него четыреста тысяч акров в Луизиане, которые ему нужны для ловли креветок; там он и живет. Мистеру Летчуэллу принадлежит маленький остров у берегов Мексики; у него собственный замок и своя маленькая армия - поэтому-то он и носит красно-синюю форму и кожаные сапоги со звездами.

- Я наверняка встречал мистера Летчуэлла в лифте.

Джонатану удалось в разное время мельком повидать почти всех осанистых, импозантных директоров. Один из них, бесспорно рыбак, носил белые парусиновые брюки и белую фуражку с зеленым целлулоидным козырьком. Другой по соображениям здоровья ходил в сандалиях из сыромятной кожи, из которых торчали голые пальцы. За всеми этими маленькими чудачествами крылся, конечно, определенный расчет; как неоднократно и терпеливо объяснял ему мудрый старый Лис, они прибегали к ним, чтобы продемонстрировать сбою демократичность.

Поблагодарив охранника, он снова спустился вниз.

- Без пяти два, - объявил он, просунув свою лысую голову в приемную Лиса.

- Заходите и подождите здесь, - сказала мисс Теблейн, глядя на него поверх очков. - Ну, говорите же! О, вы должны мне сказать! Оно на самом деле...

- Наши директора слишком много работают, чтобы заниматься подобными глупостями, - неодобрительным тоном прервал ее Джонатан. - Но я понимаю, конечно, что вы просто пошутили.

- А мне так хотелось узнать!

Достаточно ли безупречна лояльность мисс Теблейн? Не исключено, что она может оказаться опасной сотрудницей, подумал Джонатан. Он погрузился в чтение "Дорогих сограждан" - органа, который "Объединение" выпускало для своих сотрудников, и читал до тех пор, пока не вспыхнула сигнальная лампочка и мисс Теблейн объявила, что он может войти. Хорошие новости или плохие - а, по его мнению, они едва ли могли быть плохими - он их сейчас узнает.

- Добрый день, сын мой, - сказал Л. Лестер Лис.

Лицо его было белым, как лист "Гга" - полуфабриката, который компания производила для предприятий зубной пасты, и на этом белом лице пятнами залегли глубокие тени. Один угол рта у него отвис. Левый глаз с огромным свирепым зрачком был широко, по-совиному открыт.