Мишель Демют: Ноктюрн для демонов

Здесь Всемогущий вполне мог устроить тюрьмы и засадить туда тех своих приближенных, кого считал недостаточно правоверными. Но, дойдя до конца коридора, Арглиде вдруг обнаружил, что в этом подземелье, в этой преисподней кто-то есть.

Он едва успел броситься наземь, заметив отсвет выстрела на влажной стене. Перекатившись по полу, он два раза выстрелил не целясь. Его противник рухнул вниз. Подойдя к нему, Арглиде увидел, что оба выстрела угодили человеку в грудь и почти сожгли его.

— Оставьте… Вообще-то он был негодяем…

Арглиде вздрогнул и обернулся, ожидая увидеть нового врага, но перед ним стоял безоружный старик, который только задумчиво качал головой, глядя на скрюченное тело.

— Но почему он в меня выстрелил? — спросил Арглиде.

— Просто заметил незнакомого… Гледор всегда был убийцей.

— А вы… кто вы?

— Я Колзид.

Арглиде так и подскочил, но старик жестом остановил его.

— Нет, не думайте, я не тот великий Колзид, что был поэтом. Я его сын, всего-навсего сын. Но послушайте, могу ли и я кое о чем вас спросить?

Отступив на шаг, Арглиде прислонился к стене.

— Я готов убить любого, кто помешает мне выполнить задание, — проворчал он. — Меня не остановит даже ваш возраст, Колзид.

Старик успокаивающе поднял ладонь.

— У всех у нас одно задание, — сказал он, — по крайней мере, было одно.

— Что вы хотите сказать?

Рука старика легла Арглиде на плечо.

— Пойдемте со мною и успокойтесь. Сейчас вам откроются вещи, которые едва ли оставят вас равнодушным.

Заинтригованный, но по-прежнему настороженный, Арглиде двинулся за стариком.

Что же на самом деле творилось в недрах Замка? Что означал этот лабиринт сырых коридоров, где вас подстерегают с единственным желанием убить? А демоны, о которых говорил Человек в Красном? Где они затаились?

Арглиде не успел додумать — его провожатый вышел из коридора, и они оказались под переливающимися сводами. Сверху или из ниоткуда проникали разноцветные полосы света, которые терялись в странном красно-буром пятне, отливающем золотом.

— Постойте, — вскричал Арглиде. — Что это?

— Идемте, идемте. Это всего лишь силовое поле — вам ли не знать?

Голос Колзида звучал теперь властно и строго, и его длинная сильная рука вцепилась в Арглиде. Тот нехотя вступил в круг света и не почувствовал ничего особенного, разве что стало чуть теплее — это было даже приятно. Дальше открывалась зала — просторная, с необычайно низким потолком, заставленная одними креслами. Десятками и десятками кресел самой разной формы. И в креслах, почти во всех — мужчины и женщины — неподвижно, молча взиравшие на вошедших. Арглиде забеспокоился и потянулся за оружием.

— Спокойней, — шепнул ему прямо в ухо Колзид. — Это такие же люди, как и вы, — ваши будущие братья, помогающие созидать мир.

Только теперь с легким смущением — ведь ему понадобилось так много времени, чтобы прийти к верному выводу, — Арглиде подумал, что его заманили в ловушку. И захотел убежать. Однако их взгляды, направленные на него, а теперь и в него, навсегда пригвоздили его к месту. И Арглиде медленно провалился в ночь.

— Бенжад Арглиде! Бенжад Арглиде!

Он вынырнул из сумрачного небытия, рядом с которым ночь была ничем, — из небытия, где не испытал ни боли, ни радости, но теперь он чувствовал себя отдохнувшим, готовым к самому худшему: к крушению всего, что знал и помнил и что оказалось теперь лишь внушенной ему иллюзией…

— Бенжад Арглиде! Бенжад Арглиде! — вновь донеслось до него.

То был голос Колзида, сына великого поэта, воспевшего багряный мир и гигантского зверя, который…

— Бенжад Арглиде, отвечай на мои вопросы!

Арглиде не знал, на что решиться. У края черной бездны — это была не смерть, а что-то более нежное, намного более нежное — он изо всех сил старался снова зацепиться за жизнь.

Они, наверное, поняли, что он пришел в себя, потому что тут же последовал первый вопрос:

— Что представляет собой Лига Ночи?

Трудно было не поддаться желанию ответить сразу, а осторожно подобрать нужные слова, зато так получилось более выразительно:

— Организация, цель которой лишить Всемогущего власти.

— Что вы ставите Всемогущему в вину?

— Он единолично властвует над страной и присваивает себе все, что только ни пожелает.

— Но разве это не свойственно всем правителям?

Надо было вспомнить, вспомнить точные факты…

— Нет. Прежде существовали формы правления, основанные на обоюдной выгоде.