Эрик Флинт - Горец

Он старался отвести взгляд, но не мог. И, когда улыбка сошла с лица графини, он понял, что ничего ему не показалось. Она также чувствовала это неимоверное притяжение.

Положение переломил всплывший в памяти образ его дочери. Хелен, тогда четырехлетняя девочка, сидела у него на коленях в тот самый момент, когда её мать погибала. Хелен-мать спасла Хелен-дочь. Ответственность отца никуда не делась.

Леди Кэтрин откашлялась. Антон понимал, что она пытается дать ему время прийти в себя, и был за это глубоко благодарен. Хотя, конечно же, эта самая сверхъестественная интуитивность только усилила ее привлекательность.

— Вы говорили, капитан… — голос ее несколько охрип.

Антон наконец-то сумел оторвать от нее глаза и запустил пятерню в свои густые и жесткие черные волосы.

— Дело в том, мэм…

— Антон, называй меня Кэти, хорошо?

Он убрал руку.

— Кэти, поверь мне в этом. По всему хевенитскому обществу проходят разделительные линии. И Госбезопасность здесь не исключение. Оскар Сен-Жюст знает это не хуже — черт, лучше — кого-либо во вселенной. Может быть за исключением самого Роба Пьера.

Антон подался вперед, держа руки перед собой.

— Поэтому он предусмотрительно отделяет агнцев от козлищ. Точнее — поскольку секрет телепатии пока никем не раскрыт — позволяет агнцам и козлищам разделиться самостоятельно. Громилы вызываются служить в концентрационных лагерях, а юные идеалисты с горячими головами рвутся на передовую. Что для шпионов означает что-то вроде Чикаго.

Он кивнул в сторону окна.

— И в большинстве своем в местной Госбезопасности именно такие кадры. Во всяком случае среди младших чинов. Они круты, да… даже безжалостны. Но я знаю , что не они похитили мою дочь.

Кэти в свою очередь подалась вперед. Но если движения Антона были скупыми и сдержанными, ее были порывистыми и выразительными.

— Антон, я не могу искренне сказать, что согласна с твоей оценкой. У меня, конечно, нет твоего опыта работы в разведке, но мне приходилось иметь дело с изрядным количеством молодых… э-э, “горячих голов”. Некоторые из них, как ни прискорбно это признать, не побрезговали бы любым ударом по врагу.

Антон покачал головой.

— Не побрезговали бы. Но побрезговали бы использовать для этого неправильное оружие.

Он поднял зажатый в руке пакет.

— Это отчет экспертизы. Если хочешь, посмотри сама, но я могу выделить главное. Люди, вломившиеся в нашу квартиру и похитившие мою дочь, — судя по химическим следам женщина и мужчина, — оставили ясные генетические метки. Кристально ясные, на само то деле — эти идиоты были достаточно беспечны, чтобы даже не уничтожить следы кожного жира с записки.

— И это были не хевы.

— Нет. В образцах ни намека на стандартные для хевов сочетания генов. И это даже неважно, поскольку сочетания которые там есть перепутать невозможно. Это были члены “Священной Стаи”, или, по крайней мере, люди, произошедшие от той же самой узкой генетической группы.

Кэти все-таки не открыла рот от изумления, но рука ее прижалась к горлу.

— Ты серьезно ?

Антона не удивило то, что леди Кэтрин — Кэти — не только слышала о “Священной Стае”, но и явно не сомневалась в их существовании. Большинство людей не поняло бы о чем идет речь, а те кто понял немедленно бы заявили, что всё это сказки — легенды, как про вампиров. Его подозрения получили подтверждение, и это доставило ему изрядное удовлетворение. Узнать о “Священной Стае” графиня могла только одним способом — от тех самых людей, которых и искал Антон. Тех самых, в поисках которых он пришел сюда.

Графиня невидяще уставилась в окно.

— Но во всем этом нет смысла! — Губы её сжались. — Хотя теперь я могу понять, почему ты столь уверен в том, что это операция не хевов.

Она окинула Антона проницательным взглядом. В её глазах горела враждебность, но направлена она была не на него.

— И — конечно же — я могу понять, почему посол и адмирал не поверили бы тебе.

Она взвилась на ноги.

— Долбанные задницы! — Графиня принялась расхаживать взад-вперед размахивая руками. — Долбанные задницы, — повторила она. — Привилегированные члены Консервативной Ассоциации, оба они, забери, Господи, их души. Поскольку единственный принцип, которому они следуют в политике, это “ дай мне ”…

Антон мрачно улыбнулся.

— … они просто не могут понять людей, которые серьезно относятся к идеологии.

На мгновение, как гарцующая кобылка, она развернулась к нему.