Илья Новак - Никотин

- Ты чего? - спросил Манок. Цеп молчал.

Чина внимательно рассмотрел коридор и повернулся к Десадо.

- Насколько я знаю, в клинике был кабинет, который всегда держали для Бруло. На случай, если он появится неожиданно.

Младший кивнул и глянул на Цепа. Грязные ногти, ударяя по желтым зубам, издавали тихое клацанье.

- Почему он это делает?

- Он не хочет заходить, - пояснил Манок.

- Почему?

- Боится. Он редко боится. Если только... - Манок убрал библиотечку и осмотрел всю компанию. - Цеп, встань!

Тот продолжал сидеть на корточках, и Манок пнул его ногой в бок. Цеп что-то промычал и остался сидеть.

- Встань!

Цеп встал.

- Подтяни штаны, Снули. Запутаешься, если будем бежать. Цеп, возьми Ену. А у вас есть штуки?

Чина с Младшим посмотрели на Манка.

- Ну, такие, как на Корабле. Которые убивают.

Чина покачал головой, а Десадо хлопнул себя по левому плечу.

- Да, у меня разрядник.

- Достань его. Идем.

- Подожди... - Чезарио покосился на Цепа и неуверенно присел возле Манка. - Он все время был спокойным, а сейчас боится. Что там?

Манок оглянулся на приоткрытые ворота.

- Он был здесь. Нам не хватало еды, и я его послал наверх, чтобы он поискал. Он вернулся нескоро, с едой. Мясо в одинаковых пакетах, красное и черное. Разное... Мы его жарили. Я хотел, чтобы мы все поднялись и стали жить вверху. Спрашивал у него, что он здесь видел, но он не смог рассказать. Он говорил "стац" и что-то еще, я не понял. Не захотел подниматься и показывать, где взял еду. А он очень любит еду. Но боялся. И теперь боится.

Чина покосился на Цепа, который хмурился, глядя на ворота.

- Знаете, что лежит рядом с входом? - подал голос Десадо. - Вон та ржавая машина? Мобиль полиции Верхнего Слоя. Они ездили на таких небольших... их, кажется, называли электроброневички или что-то в этом роде. Видите стволы пулеметов?

- А почему они повернуты в сторону клиники? - спросил Чина, выпрямляясь. - Что-то мне не нравится...

- Идемте, - перебил Младший и достал из кобуры разрядник. Чина шагнул в дверь и услышал, как за спиной Манок говорит:

- Ена плакала.

- Что? - Чезарио повернулся.

- Цеп тогда плохо спал. С ним раньше такого не было. Иногда ночью кричал что-то. Я не мог понять, что. Только Ена вроде понимала. Она начинала плакать. Цеп покричит и заснет, а она еще плачет. Не дает спать нам. Снули тоже иногда плачет, но его ударишь - он замолчит. А Ена только громче от этого плакала. Ее мог успокоить только Снули.

Чезарио посмотрел на самого незаметного из трех с половиной. Тот стоял рядом с Цепом, который теперь держал на руках ребенка в пальто. Ветер шевелил пушок на голове Снули. Он зевал.

- Идем туда, - повторил Десадо.

Наплыв реальности - и Висотла понял, что он не Висотла, а Ву. Сквозь ступени проявились железные перекладины, камень стал ржавой поверхностью опоры Верхнего. Нить алгоритма испортила картину жизни, но это длилось всего секунду. Сила внушения постепенно слабела. Хотя ее должно было хватить еще надолго, удар по голове что-то сдвинул в сознании, внушение пошло на убыль. Алгоритм перестал быть сияющей льдистой нитью, которая разрушала любую картину жизни, и не Ву, а Висотла, преодолел последние перекладины опоры, Висотла, а не Ву, остановился на верхней ступени широкой лестницы, выпрямился во весь рост и глянул вниз.

Сюда вели триста сорок ступеней, с этой высоты было видно все Обиталище Солнца. Сады и леса, поля и озера - ковер зеленого, желтого и синего. Пирамиды, каналы, плотины и разводные мосты.

Пусто, только черные птицы летают. Мелькнула и исчезла льдистая нить, теночка прищурился... нет, не птицы - огромные летучие мыши. Враги ушли, но после них в империи теночков, империи Мотекусомы Шокойцина, Гневного Властителя, остались только мыши и шакалы. Шакалоголовые.

Храм венчало святилище Дождя, монолит из красной яшмы возвышался перед ним. Висотла искал другое - статую бога Войны и Солнца. Он был теночком из плебса, но военная доблесть, проявленная в походе, из которого он теперь возвращался, сделала его аристократом. На поле боя он захватил сотни пленников, всех их приводили сюда: Бог Солнца тратил жизненные силы в вечной борьбе с тьмой, кровь нужна, чтобы питать его. Жертвы приносились не один день. Жрецы вырезали сердца и опускали их в священный сосуд. Тела сбрасывали к подножию храма, где теночки съедали их.

Сиял расстеленный у подножия лестницы цветной ковер полей и лесов. Висотла повернулся и вошел в храм. На стенах смеялись изображения демонов.