Геннадий Прашкевич - Кот на дереве (сборник)

Доктор Хайдари неуверенно пожал плечами.

— Конечно, любое прошлое можно назвать сном… — Маленькие, близко поставленные глаза Ага Сафара смотрели на доктора Хайдари чуть ли не с насмешкой. — Особенно далекое прошлое… Но какое это имеет значение?… Я же помню горящий Иерусалим… Его пламя давно погасло, но оно жгло меня, на моем теле остались рубцы от ожогов… Я помню и Рим, доктор Хайдари… Император Диоклетиан не был мягок. Если тебя уличили в связях с христианами, тебе грозила смерть… Скверное ощущение… Я помню Александрию, ее пыль и зной и вопли толпы, таскавшей по улицам труп Ипатии… Было ли это сном?

Он криво, нехорошо усмехнулся.

— Разумеется, вы готовы и сон признать реальностью, если я положу перед вами материальные доказательства… Но разве таких доказательств нет?… Та же теория доктора Чеди. Разве доктор Чеди проявлял интерес к математике в реальной жизни?… А роман Рене Давана? Пусть он плох, но реален… А» замечания Зои Пуховой по крупным озерным рыбам? А ископаемые, описанные Яном Ольшей?…

Он замолчал.

Доктор Хайдари улыбнулся:

— Почему вы не прибавите к этому вашу необычную память?

— Ну да… Вы же считаете ее ложной… — Ага Сафар глядел почти вызывающе. — Боюсь, Ждан Хайдари ошибся… Не сделай он этой ошибки, ему не пришлось бы прятать Мнемо от либеров.

Они помолчали.

— Если это и так, если Мнемо действительно дарит нам реальный опыт, — сказал доктор Хайдари, — мне не кажутся убедительными пророчества доктора Чеди. Да, либеры их принимают, но во мне они вызывают протест.

— Конечно, — ответил Ага Сафар неожиданно спокойно, — но вам придется подавить свой протест.

— Вот как?

— За пророчествами доктора Чеди, как и за моей памятью, стоит историческая реальность Правда, я не связываю «теорию исторической спирали» с именем доктора Чеди.

— С чьим же?

— Разумеется, Альвиана, — быстро отозвался Ага Сафар. — Эту теорию разработал именно он. Я утверждаю это. Я его вестник.

— Вестник?

— Ну, найдите другое определение, если это вам не по душе. Мне все равно. Просто я подтверждаю, что возможность давать долгосрочные специальные прогнозы нам подарил Альвиан. Он первым рассчитал и пики, и спады истории. Если бы Альвиан жил сейчас, он был бы услышан. Закон Альвиана — я предпочитаю называть это так — строго учитывает математическую зависимость между уровнем и скоростью технологического развития и надстройкой, воздвигнутой на том же технологическом базисе. Простите мне архаичные термины. Уверен, как создатель синтезатора и член Совета вы оцените дерзость и практическую ценность высказанных Альвианом мыслей. Святой Бенедиктин Нурсийский мог еще отрицать знание во имя нерассуждающей веры, но вряд ли это можете вы…

Ага Сафар остановится.

— Продолжайте, — кивнул доктор Хайдари.

— Я уже говорил, закон Альвиана фиксирует повторяемость всех форм организации производства и общества. Это именно закон, я настаиваю на этом. Либеры — не случайность, они не бунт молодой крови. Альвиан доказал: все дело в повторяемости. История повторяет себя на каждом новом витке технологического развития, а значит, мы действительно можем прогнозировать будущее. Доктор Чеди утверждает: люди теряют интерес друг к другу, часто они уже общаются на уровне голографических двойников, слишком сложно живут, им необходимы некая остановка, отдых, осознание общего положения. В этом он прав, но предсказал это Альвиан, и вам гоже придется подтвердить это.

— Мне?

— Конечно.

— Но почему мне?

— Хотя бы потому, что на вас меня вывел МЭМ.

— МЭМ?

— Разумеется… Ведь кто-то снял с моей руки браслет, поставил меня на ноги, привел меня к вашему дому.

— Цепь случайностей…

— Я думал об этом, — Ага Сафар покачал головой. — Слишком много случайностей, слишком близко они лежат… Если уж говорить о случайностях, то случайностью могла быть только моя давняя, первая йстреча с Альвианом. Там. на железнодорожном вокзале…

Он вдруг усмехнулся.

— Вы знаете, что такое горячий цех на заводе железобетонных изделий?… Ну да какие там железобетонные изделия, вы привыкли к спектролиту… А там, в горячем цеху, доктор Хайдари, были так называемые пропарочные камеры, в которые нужно было периодически загружать формы с панелями… И делали это не роботы, а люди, всего лишь люди, такие, как Альвиан. Это была его школа.

— А вы? Чем занимались вы?

— О, я счастливчик! Межобластной республиканский отдел научной организации труда… Боюсь, эти слова тоже маю что вам скажут… Если говорить проще, я занимался разработкой планов социального развития для угольных шахт, но мне приходилось заглядывать и на заводы железобетонных изделий. Именно там зарабатывал на жизнь Альвиан. Мне, несомненно, пришлось легче… Если уж быть до конца откровенным, в те сложные времена я попросту поторговывал своим личным историческим опытом — всякие там популярные статейки, они имели успех, а я, соответственно, имел место в гостинице и кусок хлеба.