Игорь Ворошилов: Таможня-1 (сокращенная версия)

Дверь лифта начала закрываться, я дернулся подставить ногу, но это за меня сделал… сделала «обезьянка». Тут же в проеме лифта появились еще две твари. Одна из них вскинула лапу, в которой был зажат коммуникатор, и сунула его мне. Экран немедленно загорелся. Линда!

– Алый, из лифта сразу направо – там выход в холл. В левом углу – стеклянный эркер. Если там еще целы стекла, разбей и быстро наружу, мы тебя подберем. – Выпалила быстро девушка, и экран погас.

Думать будем потом. Судя по всему, у меня просто нет сейчас на это времени. Секунды снова растянулись. Кто-то слева орал команды, едва слышные сквозь обстрел. Но мне нужно направо. Я безоружен. Будем надеяться, что в холле никого нет.

В холле кто-то все-таки был. Но не слева, а справа. В разбитый эркер дул ветер и было относительно видно, куда двигаться.

– Стой! Куда? – Заорал обороняющийся охранник с карабином, очевидно спутав меня с кем-то из своих коллег.

Я быстро вывалился наружу и покатился по усыпанной осколками и обломками кирпичей земле. После моих кувырков наверняка все тело будет покрыто синяками, но вряд ли можно было ожидать, что кто-то мне тут постелит гимнастические маты.

Сзади посыпались частые выстрелы. Одну из «обезьянок» разорвало в клочья и бросило кровавыми ошметками на меня. Затем вторая отлетела от точного попадания. Третья развернулась на звук выстрелов и что-то метнула в сторону эркера. Взрыв, над головой свистят осколки. Кажется, какой-то из них распорол мне ухо, на шею полилась горячая кровь. От близкого грохота заложило уши и помутилось в голове. Не дай бог, контузило.

Заставив себя подняться на четвереньки, я по-собачьи побежал в сторону виднеющегося забора, обдирая в кровь руки и колени. Сил встать по-человечески не было. Новая обезьянка появилась в моем поле зрения, она махнула мне рукой в сторону большой дыры в каменном заборе. Не рассуждая и не анализируя, я двинулся туда.

За дырой обнаружился целый БТР, густо поливающий огнем из пулеметов что-то в стороне бывших ворот. Я оглянулся назад. Второго этажа коттеджа уже практически не было. В этот момент сверху на него посыпались ракеты. Забор устоял от взрывной волны, но меня швырнуло к БТР-у и новый удар по голове лишил сознания.

– …Артем, ты слышишь меня?

Голос проникал в голову сквозь шум и гул. «Жив!» Но, черт побери, как нестерпимо болит голова и во всем теле не осталось ничего, чтобы не ныло. Вместе с сознанием пришла боль.

– Открой глаза, Артем.

Я с трудом поднял веки и сфокусировал взгляд на Линде.

– Артем, ты в безопасности, но тебе нужно быть в сознании! Не вздумай его терять.

Интересно, как это я должен его удерживать, если боль буквально разрывает сознание на части, заставляя искать спасительную тишину и отдых. Я хочу отключиться. Зачем мне нужно сознание?

– Ты слышишь меня, Артем? Не теряй сознание! Продержись хотя бы пару минут!

Пару минут ада? 120 секунд пыток? Злость включила процесс выработки адреналина, поэтому мышление постепенно очищалось от мучительных ощущений. Надолго ли меня хватит? Зачем им пара минут? Им? Кому им? Ах, да! Рядом с Линдой какой-то незнакомый очень смуглый мужчина, похожий на индуса. Он что-то лихорадочно нажимает на пульте, провода от которого тянутся куда-то вбок. Ментоскопирование? Но зачем?

– Постарайся продержаться, Алый! Слушай меня! Ты не имеешь права уйти! – Линда почти плакала.

– Успокойся… – я бы ни за что не узнал свой хриплый голос, но кажется это все-таки сказал именно я, – Я постараюсь.

Линда просветлела, но продолжала говорить.

– Слушай меня, ориентируйся на мой голос. Сейчас будет еще больнее, но скоро все пройдет!

Разве может быть еще больнее? Куда уж больше-то? И как оно все пройдет? Кажется, у меня просто нет ни одной целой кости. Как я еще жив-то? И, вдруг, боль выключилась. Адреналин еще накачивался в организм, а боль ушла. Вернее, не ушла, а просто исчезла за долю секунды.

– Где я? Что со мной? – Мой голос оставался хриплым, но слова уже не приносили новых мучений.

– Тебя крепко приложило, Алый. Твое тело нельзя спасти. Но, слава богу, это уже не так важно.

– Линда, ты соображаешь, что говоришь? Кому неважно? Я привык к своему телу. Мне оно очень дорого. – Я сам не заметил, как начал шутить.

Девушка не оценила моего юмора.

– К сожалению, у твоего любимого тела практически нет ног, раздроблены кости таза, нет пальцев на правой руке, по локоть оторвана левая. А как сохранились ребра грудины – остается только догадываться.