Константин Мзареулов - Звёздный лабиринт – 2

Инопланетяне без особой охоты согласились на такой вариант, но уточнили: поскольку им придется провести в неволе много времени, земляне должны решить вопрос с их питанием. Оказывается, гонтам годятся не всякие сорта мяса и овощей, да и в воду следует добавлять особое сочетание минеральных веществ.

— Не вижу проблемы, — заверил пленников Сталин. — Наши ученые сделают все, что нужно. Думаю, у нас будет время, чтобы обсудить многие важные вопросы. Но мне не терпится узнать, какой строй установлен на ваших планетах, Мы полагали, что цивилизация Огонто давно построила коммунизм. Это так?

Ответ пришельцев потряс землян. Коммунизма, который предвещал Маркс, на Огонто никогда не было. Довольно давно в отдельных странах существовало нечто отдаленно похожее, но со временем возникли новые производственные отношения, более соответствующие развитию производительных сил цивилизации. Сегодня у гонтов сохранялись и классы, и государство, и деньги, и разные формы собственности. Однако это был и не капитализм. Эпоху империализма гонты благополучно пережили до начала межзвездных путешествий, а затем на Огонто и других колонизированных мирах сменились еще две социально-экономические формации.

К моменту старта экспедиций, в состав которых входили Фиолетовый и Желтый, общество гонтов по-прежнему делилось на богатых, бедняков и средний класс, имелись преступники, а также оппозиционеры, выступавшие за решительную смену строя. Впрочем, инопланетяне заверили землян, что даже безработным и неквалифицированным труженикам гарантированы вполне приличные условия существования.

Выслушав их рассказ, Сталин сделался мрачным и распорядился увести арестованных на отдых. Затем сказал Михаилу и Роману Григорьевичу:

— Узнайте у этих… путешественников… подробности, как их нужно кормить, и организуйте, чтобы гонты ни в чем не испытывали нужды. Потом приезжайте в Кремль. Есть серьезный разговор.

В кремлевской приемной пришлось ждать довольно долго. За полночь из кабинета вышел недавно назначенный наркомом обороны маршал Тимошенко, которого сопровождал коренастый генерал армии с ямочкой на подбородке. Потом появился Меркулов, спросивший:

— Проголодались, наверное?

— Никак нет! — мужественно отчеканил дисциплинированный служака Рунгулов.

— Есть немного, — уточнил Каростин.

— А скорее даже много. — Шеф госбезопасности усмехнулся. — Пошли. Кажется, Хозяин намерен поговорить с вами за ужином.

Работавший преимущественно по ночам, Сталин обычно завтракал около полудня, а время ужина наступило у него только сейчас. За столом сидели все те же — Ближний Круг, то есть самые доверенные сподвижники вождя. После плотной трапезы: уха, котлеты из медвежатины, холодный язык, севрюга горячего копчения, зернистая икра, салатик из свежих помидоров — подали чай, и Сталин заговорил с непривычной для него неуверенностью, словно сомневался, стоит ли рассказывать эту историю.

— Сегодня вы услышали, что я и прежде встречался с гонтами… Вижу, многих это удивило. Я понимаю — меня бы тоже могло смутить такое известие. Раньше я говорил про ту встречу только Владимиру Ильичу — весной семнадцатого…

— Мне ты тоже рассказывал, — уточнил Молотов. — По-моему, это было сразу после смерти Ильича.

— Ты слышал очень неполное изложение. А с годами я и сам начал сомневаться, происходило ли это в действительности… Сегодня вы узнаете, что случилось тогда в тайге. Это было летом четырнадцатого, когда меня сослали в Туруханский край.

… Иосиф Джугашвили, тридцатипятилетний профессиональный революционер, известный среди товарищей под псевдонимом Коба, не привык задерживаться в тюрьмах и ссылках больше чем на два-три месяца, поэтому на его счету числилось не меньше десятка дерзких побегов. Однако глухая тайга вокруг стоявшего над Енисеем села Курейка обрекала на гибель каждого, кто решился бы бежать отсюда зимой. Коба умел ждать и только в конце апреля, когда сошли снега, начал готовить свое возвращение в центральные губернии, где его ждала работа.

Первомай ссыльные, как обычно, отметили собранием на речном берегу.

Возвращаясь под вечер в село, они увидели паровой катер, ходко бежавший вверх по течению. Нетрудно было догадаться, что суденышко спущено на воду с парохода, бросившего якорь в Енисейском заливе. Кто-то из эсеров даже размечтался: на таком бы, дескать, махнуть до самого Красноярска — даже верхом жандармы не догонят.