Елизавета Манова - Феномен двойников (сборник)

— Так что же: так и жить в беде? Ничего себе жизнь!

— Почему я стал свободным только здесь? В горе, в отчаянии, в страхе смерти? Наверное, нельзя быть свободным — даже внутренне — под чудовищной тяжестью государства — монстра. Да, мы к этому так привыкли, что эта тяжесть кажется нам свободой. Мы ощущаем ее, только когда она чуть приподнимается с наших плеч, как только в невесомости понимаем, что такое притяжение планеты. И я думаю о миллиардах людей, вжатых в землю чудовищной тяжестью чудовищного государства. Кем бы они были, что бы они смогли, если б убрать или хотя бы ослабить этот гнет?

— Вот вы куда гнете? Ну, не знаю. Ежели эту машинку поломать, так что от нас останется? Где вы таких дураков найдете, чтоб сами захотели думать? Вот я… в первый раз пришлось, чтоб за других решать… ох, страшно! Одно дело, как у нас: машинка крутится, никто ни за что не отвечает… а если нет? Ну, подумайте! Если нет аппарата — значит, ты уже не винтик, значит, жить так, чтоб за каждый свой шаг отвечать…

Вот тут его и поймал Майх. Вошел потихоньку — Хэлан и не услышал, почувствовал, только, что кто-то есть. Ох, черт! Не дай бог, вслух говорил!

— Ну, чего прячешься? Вылезай!

— Я не прячусь, — сказал Майх. Подошел и сел рядом. — Мешать тебе не хотел.

— Чему мешать-то?

— Думать. Далеко ты от меня ушел.

— Раньше вышел, — хмуро ответил он. Сидел и без надобности пялился на стенд, будто Майх и впрямь застукал его на чем-то стыдном.

— Если темп не потеряем, закончим дней через 12. Ты рад?

— Чему?

— Что, еще сердишься?

— Детский разговор, Майх. Сержусь — не сержусь. Что, ты у меня игрушку забрал? Дело ведь не в том, драться или нет. За что драться?

Майх вдруг улыбнулся.

— А за что драться, Хэл? За жизнь — нельзя. За друзей — нельзя. За это все — нельзя. Сложновато для меня!

— Неужели?

— Ладно, — сказал Майх. Встал, прошелся по комнате, переключил что-то на стенде. — Только без подсказок, Хэл. Не люблю в конец задачника заглядывать. Значит, надо определить цель? Добраться до корабля. Спасти Лийо и помочь Николу. Все очень просто — до самого Ктена.

— А что тебе Ктен?

— То же, что и тебе, Хэл. Поворот. Только пошли мы в разные стороны. Разные задачи, понимаешь? Моя — прорваться любой ценой. Никого не жалеть. Ничего не щадить. В этой драке по-честному нельзя. Как они нас — так и мы их.

— Удобно.

— Да! — с яростью сказал Майх. — Даже слишком! Ты сравни, что ты знал, а что я. Ты в этом болоте, как рыба, а я… я чуть не спятил, когда вы меня мордой… в это!

— Ну да, конечно. Твоя правда. Извини, малыш.

— Погоди. Значит, задача: прорваться. И тут вопрос: зачем? Спасти Лийо? Невозможно. Здесь мы все трое обречены. Улететь? Ну ладно, летим. А зачем? Просить помощи? А кто мы такие, чтоб ее просить? Мы что, можем говорить за всех?

— А ты не переживай, — сказал Хэлан. — Можем и не просить.

— Тогда, выходит, твоя правда: не за что драться!

Хэлан хотел что-то сказать, но Майх не дал:

— Говорю же, погоди! Когда ты меня умыл, я сел и стал думать. Понял: слишком много нагара, пора продувать дюзы. Куда меня повело? Вроде, не ты меня, а я тебя за руки должен хватать. Понимаешь: подумал — и сам удивился. Когда узнал, что ребят убили… я ведь с ними не раз летал… крепче родства… Когда думал, что Лийо нет… когда нас гоняли, как… нет, ты пойми: будто так и должно быть. А теперь не могу. Ведь мы ни в чем не виноваты, черт побери! За что нас так? Почему нас можно убивать, Хэл? Почему можно, чтобы были и Ктен и Намрон? Почему нужен или не нужен контакт решают не ученые, а чинуши?

— Ого, сколько «почему»!

— Детские вопросы, да? Иногда полезно задавать такие вопросы. Почему, едва я родился, моя жизнь была определена? Не умом, не характером — тем, кем я родился. Почему каждый из нас должен быть подследственным и поднадзорным в собственном мире?

— Ты гляди, заметил!

— Не надо, Хэл! Просто подумал: а зачем мне куда-то лететь? Помощи просить не хочу, врать не умею, хвастать нечем. Оно конечно, поглядеть бы… знаешь, для нашего брата, космача, такой полет… Но ведь ты же не полетишь?

— Конечно, нет. У меня свой мир есть, буду я по чужим таскаться!

— Думаю: был бы Никол один… но с ним ведь Лийо, он-то может лететь — нигде нас не осрамит.

— Ох, торопишься, Майх!

— Да нет, не очень. — Поглядел на Хэлана и засмеялся: — Что, не хочешь в долю брать?

— Доля больно незавидная.

— Какая выйдет. Это ведь и мой мир, Хэл! Почему это ты можешь за него драться, а я нет?

— Характер драчливый.