Елизавета Манова - Феномен двойников (сборник)

— Самое необъяснимое — это то, что очевидно, — сказал Ресни. — Очевидно, что кто-то должен нами управлять. Но почему двадцать некомпетентных людей решат более верно, чем один компетентный? Почему чиновники определяют программы исследований и ценность произведения искусства? Почему мы — черт нас побери! — принимаем это, как должное? Почему нас не оскорбляет то, что за нами следят, что каждое неосторожное слово может зачеркнуть жизнь человека — независимо от ее ценности? Да что мы такое, в конце концов?

— Мы — это наша система и наш способ мышления, — ответил ему Ларт. — Все мы связаны друг с другом и любой, самый благополучный чиновник — такая же жертва системы, как я или господин Нод. Никто не может противопоставить себя системе. Даже не противопоставлять. Действовать в рамках системы — но по своему разумению. Этот маховик подмял под себя все и заставляет нас поступать вопреки разуму и здравому смыслу, вопреки своим желаниям и вопреки интересам человечества.

— Не больно-то вопреки, — буркнул Нод. — Живем — и живем, всем на все плевать.

— Это потому, что от нас ничего не зависит. Мы все привязаны к этой проклятой глыбе и не можем ни остановиться, ни даже замедлить шаг — иначе она нас раздавит.

— Нет, — сказал Аврил. — Все вместе мы бы остановили.

Ларт задумчиво улыбнулся.

— Вместе? Очень может быть, господин Сенти. Но что может нас объединить? Чтобы бороться с государственной машиной, нужна какая-то организующая идея, какая-то достаточно привлекательная для всех цель. Вот вы, господин Ктар, вы можете назвать такую цель?

— Ну-у… жить лучше.

— То есть?

— Больше иметь.

— Ресурсы мира не безграничны, и больше иметь можно только за счет кого-то другого. Это не та цель, что объединяет.

— Хорошо. Тогда равные права на деле, а не на бумажке. Чтоб каждый мог стать тем, на что способен.

— А многим ли это надо, господин Ктар? Мы — кому повезло родиться в элитной группе — учимся вовсе не из любви к знаниям, а только чтобы занять свое место среди элиты, получить надлежащие выгоды и привилегии. Потребность в самореализации — беда немногих. Очень многие хотели бы иметь, очень немногие — осуществить себя.

— Довольно уютно сознавать свое бессилие, — сказал Ресни. — Избавляет сразу и от необходимости что-либо делать, и от презрения к себе.

— Во-во, — сказал Нод. — В самую точку. И не рыпаемся!

— К сожалению, господин Ктар, вас ничто и ни от чего не может избавить. Чужой корабль — это реальность, которая теперь определяет судьбу Мира.

— Так вот прямо и определяет?

— Да, — серьезно сказал Ларт. — Предположим, их разведчик не вернется. Какие вы видите варианты развития событий?

Хэлан пожал плечами.

— Прилетят разобраться, прилетят отплатить, плюнут на нас, дураков, и совсем не прилетят.

— А если вернется?

— Да то же самое, пожалуй.

— Прилетят, — сказал Аврил. — Мало ли что бывает при первой встрече? Не думаю, что во Вселенной столько цивилизаций, чтобы сразу отказаться от знакомства.

— Нам же хуже, — буркнул Нод. — Хоть с миром, хоть с войной — а все равно драка.

— Вы правы, господин Нод. Наше правительство никогда не пойдет на контакт. Война — это очень страшно, но мир для них еще страшней. Мир — это проникновение новых идей и новых понятий в замкнутый круг нашей цивилизации.

Новые технологии? Но мы уже давно не внедряем то новое, что появляется у нас. Идет процесс деградации экономики, и новые технологии так же совместимы с ее структурой, как электродвигатель с деревянной сохой.

Новая наука? Но наша собственная наука уже пришла в противоречие со структурой общества, нам приходится тормозить собственные разработки и уничтожать собственных ученых, чтобы это противоречие не переросло в кризис.

Новое искусство? Новая философия? Мы давно отказались от собственного искусства и собственной философии, превратив их в подсобный инструмент для оглупления масс.

Новые пути развития общества? Аппарат слишком вырос и слишком закостенел, чтобы принять какие-либо перемены. Собственно, чтобы что-то изменить, нужно просто уничтожить аппарат. Как, по-вашему, это возможно?

— Ну и что? — спросил Хэлан хмуро. — Они еще не завтра прилетят!

— Но прилетят. Я думаю, господин Сенти прав. Если они способны послать космический корабль наугад — просто к другой звезде — то, узнав о существовании цивилизации, тем более захотят исследовать этот объект. Как вы считаете, господин Нод, мир за 20–30 лет изменится к лучшему?