Михаил Грешнов - Продавец снов (с иллюстрациями)

Позже он открыл город, порт. Здесь, на пристани, у бортов стройных судов, можно было найти банан, корку хлеба. Кто-нибудь из портовых рабочих бросал ему кусок колбасы:

— Будешь грузчиком!

Это вызывало смех: Тиль был хрупок и тощ, как былинка, выросшая между камнями. Колбасу он брал, уходил прочь.

— Парень, — кричали ему, — спасибо забыл сказать!..

И это вызывало смех.

В порту его нашел Клабс.

— Мальчик, — сказал он. — Ко мне!

Тиль подошел.

— Как тебя зовут?

— Тиль.

— Есть хочешь?

Тиль кивнул.

— Пойдем, — сказал Клабс.

Поглядывал на мальчишку — на сбитые в колтун волосы, корку соли на плечах, на спине.

В таверне Клабс накормил его — мясо с фасолью, морс. Одновременно Клабс узнал, что Тиль сирота, никому не нужен на свете.

— Хочешь иметь каждый день завтрак, обед и ужин? — спросил Клабс.

— Хочу.

— Ты нам подойдешь, — ответил Клабс и отвел Тиля к профессору Сау.

Научный городок, лаборатории не вызвали у Тиля симпатии. Он, наверно, убежал бы из городка. Даже от завтраков и обедов. Но городок стоял на берегу океана, пена прибоя подходила к коттеджам. Тиль, сколько хотел, мог пропадать на берегу: плавать, лежать на песке, собирать во время отлива креветок. Это даже поощрялось Сау и Клабсом.

— Любишь море? — спрашивали они.

— Люблю.

— Как любишь? — допытывались ученые.

Тиль не мог ответить — как. Ему подсказывали:

— День и ночь хотел бы находиться в нем?

— Хотел бы.

— Навсегда?

— Навсегда.

Когда Тиль привык к лабораториям, его начали обучать: прыжкам, приемам каратэ, плаванию, к удивлению Тиля, и даже владению кортиком. Кажется, все это хотели представить в виде забавы — Тилю двенадцать лет, — но все имело определенную цель. Мальчик догадывался об этом, хотя ему ничего не говорили.

Так прошло четыре месяца. Тиль освоился с городком и с режимом. Хорошо спал и хорошо ел. Но ему не давали грузнеть, округляться. По-прежнему он был сух и строен. Мускулы его теперь крепче, движения увереннее — стал ом сильнее.

Тогда профессор Сау сказал:

— Мы тебе вставим жабры.

Тиль сначала не понял.

Сау привлек к себе мальчика, коснулся его груди, чуть повыше сосков.

— Здесь, — сказал он. — Ты будешь жить в воде. Хочешь?

— Хочу, — сказал Тиль. Его не уводили от моря, напротив, приближали к нему.

— Ты будешь первым из первых, — сказал Сау. — Станешь героем.

В зеленой тени пещеры Тиль задремал. Ему снился сон продолжение его прежней жизни.

— Героем?.. — засмеялся Тиль.

На самом деле он не смеялся — слушал профессора.

— Ты будешь богачом, — сказал профессор, и Тиль опять засмеялся.

— Все жемчужины океана, — продолжал профессор, — золото погибших кораблей, драгоценные камнивсе это будет твоим.

Тиль продолжал смеяться: ему ничего не было нужно.

Ему изменили рацион: к пище стали добавлять водоросли, сырую рыбу. Рыба, рыба плывет сейчас к Тилю, он отмахивается руками: профессор и ассистент не знали, как надо есть сырую рыбу. Тиль знает, оттого ему сейчас весело.

Но вот веселье прошло. Тиль и во сне чувствует, как оно ускользнуло.

Началась подготовка к операции.

Белые стены комнаты, ослепительные квадраты солнца на стенах испугали Тиля.

— Ничего, — говорил профессор. — Все будет хорошо.

— Хорошо, — соглашался Тиль: ведь он будет жить в море!

Сколько раз, заплывая от берегов или купаясь среди камней, Тиль нырял с открытыми глазами — глубже, глубже! — стараясь рассмотреть, что на дне. Видел синие водоросли, странные цветы на камнях, рыб, разлетавшихся в стороны, — горстки брошенных самоцветов. Глубже! Что-то светящееся плыло в глубине, но грудь, разрываясь, жаждала воздуха, Тиль пробкой вылетал на поверхность.

В операционной все это вспомнилось, и, когда Тиль считал: «…пять, шесть, семь, восемь…» — у него перед глазами было морское дно, покрытое раковинами, он пересчитывал их, не мог пересчитать.

Жабры какой рыбы вставили Тилю, он не знал, — длинное название на незнакомом ему языке.

Опять вводили биометилтонал, и профессор все чаще говорил Тилю:

— Молодец!

Тилю вынули два ребра. Теперь на их месте жабры. Тиля поместили в широкую ванну с проточной водой. Ванна ему не нравилась. Белизна ее и сейчас перед глазами Тиля. Ему кажется, что он в обширной тарелке — от горизонта до горизонта. Он бьет ногами, чтобы выпрыгнуть вон из белого. И действительно, он уже плывет в вольере, на ногах у него ласты.

— Тиль! — кричит ему профессор с берега.