Ольга Елисеева - Львиный Зев

Глава 13.

Темнота была непроницаемой. Арвен слышал только, как с потолка стекает вода. Несколько капель упало ему на лицо. Вероятно, от этого король и очнулся. Он провел языком по пересохшим губам и ощутил, как нестерпимо хочет пить. Но дотянуться до тонкой струйки, где-то рядом сочившейся из камней, норлунг не мог. Затылок ломило, голова раскалывалась, как с перепоя, тело затекло. Арвен осторожно пошевелил рукой, потом ногой. Тяжелый глухой стук железа о камень был ему ответом. "И так ясно", слишком ныли запястья и щиколотки.

Львиный Зев попробовал повернуться на бок и спугнул какую-то тварь, заметавшуюся у него по ногам. "Крыса, - мрачно подумал король. - Всюду жизнь. - его мысли текли в философском русле. - Почему я не сдох?"

Именно этот вопрос выкрикивала вчера Зейнаб.

- Почему он не сдох?! Почему?

Король понял, что уже один раз приходил в сознание, только тогда он лежал не на каменном полу, а в своей кровати и слушал, как за опущенным пологом беснуется фаррадка.

- Он должен был умереть!

- Успокойся, дорогая, - ответил ей приятный голос с сильным вёльфюнгским акцентом. - Это я уменьшил дозу, Аль-Хазрад просил оставить его для них.

- Что? Кому ты служишь? - целый фейерверк упреков выплеснулся наружу. - Мне или Аль-Хазраду? Предать хозяйку...

- Ты мне не хозяйка, - натянуто рассмеялся Ульв. - У нас были общие интересы. Я нуждался в твоей помощи, ты - в моей. Теперь, - капитан наемников помедлил, - ты мне больше не нужна.

Дверь в комнату распахнулась и на пороге возник Аль-Хазрад. Судя по стуку тяжелых сапог, его сопровождал целый отряд вооруженных воинов.

- Дура! Какая же ты дура, Зейнаб! - воскликнул Арвен, дотянувшись ногой до полога и с усилием откинув ткань. - Они сожрут тебя и Брана! Я был вашей единственной защитой!

- Пусть! - здравый смысл, казалось, изменил фаррадке. - Ты предал и оскорбил нас!

- Мне очень жаль прерывать вашу семейную сцену, - холодно вмешался Аль-Хазрад, - но вас обоих ждет очень неприятное путешествие, - маг сделал нескольким наемникам знак взять женщину под конвой.

Другая часть его грозного эскорта с опаской подняла короля на ноги. Норлунг не чувствовал под собой пола, его мутило. Выходя из спальни, Зейнаб остановилась перед Арвеном.

- Что бы со мной ни случилось, - жестко сказала она, - я все же рада, что сумела отплатить тебе, - в ее глазах блеснул безумный огонь. - Пусть теперь твоя орнейская девственница вытаскивает тебя. Прощай. - Зейнаб повернулась к нему спиной и вышла прямая и гордая, как всегда.

Когда это было? Вчера или несколько дней назад? Король без труда восстановил для себя ход событий: Зейнаб, охваченная мечтой возвести Брана на престол, подкупила вёльфюнгский гарнизон, к ним примкнул Аль-Хазрад.

Самое страшное Арвен увидел, когда его вели в темницу. С открытой галереи Лотеана просматривалась как на ладони. Город горел в нескольких местах. Пламенем были охвачены бедные кварталы, примыкавшие к порту, казармы драгун. Ближайший к дворцу пожар бушевал в стенах библиотеки и скриптория. В огне гибли ценнейшие арелатские хартии, собранные за тысячелетнюю историю страны. По двору древлехранилища метался старик Аскель - главный хранитель рукописей, пытавшийся спасти хоть что-то. Из дверей библиотеки выходили солдаты с кипами свитков в руках и, размахнувшись, бросали их в костры, от которых, видимо, и занялся пожар. Аскель вцепился в ногу проходящего ландскнехта, несколько шагов тащился за ним по земле, пока тот, взмахнув коротким мечом, не отделался от надоедливого старика. Арвен видел, как несколько солдат навалили на тело хранителя ящики с рукописями и подожгли.

В городе шел грабеж. До галереи долетал только общий гул. Норлунг не слышал, что кричали люди, выбрасываемые из домов, но легко мог представить, какими словами они проклинают короля, допустившего врага в столицу.

У Арвена не было сил смотреть на все это. В сыром тесном подвале под Веселой башней, куда его отвели, норлунг мог по крайней мере не знать, что происходит в городе. Мрачный каприз старых лотеанских владык - цитадель напоминала могучее дерево со срезанной кроной и разветвленными корнями, расходившимися чуть не под всем городом. Над камерой, в которую без особого почтения втолкнули короля, пролегала, видимо, какая-то оживленная улица, так как потолок все время трясло.

В темноте Львиный Зев потерял счет времени. Ему изредка подсовывали под дверь черствый хлеб. Желудок норлунга настойчиво заявлял, что это происходит далеко не каждый день. Он не знал, сколько суток прошло, прежде чем низкие своды подвала заходили ходуном. Привычное ухо короля различило дробный стук копыт и мерный шаг воинов у себя над головой. От этого зловещего гула на душе сделалось еще тяжелее.