Фридьеш Каринти: Фантазии Фридьеша Каринти

В 1905 году Каринти держит экзамен на аттестат зрелости, причем без особого успеха: по истории и литературе он получает оценку «посредственно», по естественным и точным наукам — на балл выше. Он записывается на физико-математический факультет Будапештского университета, а посещает лекции по хирургии, когда же приходит в библиотеку, то читает книги по философии. Подобная непоследовательность и распыленность интересов молодого студента не привела к добру на экзаменационной сессии, зато помогла Каринти обрести своя, особый взгляд на мир, столь важный для художника. Он осознал, что технические открытия и научные достижения могут представлять интерес не только сами по себе, но и в их отношениях к человеку, в их взаимовлияниях на судьбу цивилизации. Настоятельный интерес к человеку, к его внутреннему миру привел Каринти в журналистику, а через нее — в литературу.

С 1906 года в различных будапештских газетах и журналах все чаще стали появляться статьи, небольшие очерки и юморески — излюбленный жанр венгерской периодики начала века, подписанные именем Фридьеша Каринти. Будни Пешта, образ жизни его обывателей служили главным объектом развивающейся урбанистической литературы. Она была представлена в Венгрии именами одного с Каринти круга писателей: Ференца Мольнара впоследствии всемирно известного комедиографа, еще Хелтаи, Милана Фюшта и др. Фридьеш Каринти отличался от них особой манерой письма, родственной свифтовской сатире.

Все свои ранние произведения, в том числе и принесший ему широкую известность сборник литературных пародий «Так пишите вы», где он дал поразительную энциклопедию писательских стилей от Ч.Диккенса до Л.Пиранделло, Каринти, подобно большинству венгерских литераторов его круга, создавал в оживленной атмосфере будапештских кафе. «Литература кафе» только входила тогда в моду и была своеобразным порождением городской жизни, такой же неотъемлемой чертой будапештского быта, как парижский Монпарнас или лондонская Пиккадилли.

С самого утра, как на работу, вооруженный тяжелой тростью и вечным пером, приходил Каринти в кафе «Нью-Йорк» (ныне «Хунгария», в центре современного Будапешта), просматривал газеты, писал, ел (чаще всего в кредит, который был постоянно открыт для писателей меценатствующим хозяином), спорил с друзьями, играл в карты, острил, снова писал… Это был его дом, его мастерская, его жизнь. В кафе он познакомился с актрисой театра «Талия» Этель Юдик, и здесь же, в кафе, произошло ею шумное объяснение с ее мужем, закончившееся тем, что влюбленные бежали в Берлин. Это было самое счастливое, безмятежное время его жизни.

Накануне первой мировой войны Каринти — уже известный писатель и критик — достигает зенита славы и благополучия. Его юмористические рассказы охотно печатают все отечественные журналы; многочисленные будапештские кабаре, в которых ставились сатирические ревю и политические обозрения, конкурируют между собой за право включить в свою программу произведения популярного писателя. Прогрессивный журнал «Нюгат» регулярно публикует его критические заметки, в которых Каринти ведет остроумную борьбу против консервативного «академического» искусства и поддерживает современные, авангардные течения в венгерской антибуржуазной литературе. Он ополчается против тех эпигонов Петефи, что подражали лишь внешней форме его стихов, и выступает за толкование традиции так, как понимал ее сам великий венгерский поэт-революционер, признававший одну традицию — быть новатором.

Самоуспокоенность вообще была чужда Каринти. Достигнув относительного материального благополучия, он продолжал пытливо и критически присматриваться к окружающей жизни, с восторгом и тревогой думал о технических достижениях века. Он заводив знакомство с людьми редких профессий, не имеющими никакого отношения к литературе. Особенно тесная дружба связывает его с первым венгерским авиатором инженером Виктором Виттманом. Вместе с Виттманом он совершает первый в истории венгерского воздухоплавания полет на аэроплане над Будапештом. «Пятый» океан необыкновенно будоражит фантазию писателя, дает ему незаменимые впечатления, в полетах человека над землей Каринти видит безграничные перспективы развития не только техники, но и человеческого сознания. Вместе с тем он понимал, что с развитием науки и техники меняется представление человека о самом себе, и эта психологическая сторона технической революции представлялась писателю не менее важной, чем утилитарная.