А Гершкович - О Фридьеше Каринти

А. Гершкович

О Фридьеше Каринти

Фрйдьеш Каринти (1887-1938) родился, жил и умер в Будапеште. Вся его жизнь была неразрывно связана с этим городом, который он знал до мельчайших подробностей от гранитной набережной Дуная до закопченных закоулков бывших рабочих окраин Ференцвароша. В память наблюдательного юноши с детских лет врезались кричащие противоречия и контрасты этой второй столицы Австро-Венгерской империи. Будапешт в начале века был городом роскоши и нищеты, несбыточных стремлений и утраченных надежд, городом, где на бирже можно было купить не только дешевые рабочие руки, но и талант ученого, художника и писателя, вынужденных продавать свои знания и силы Денежному Мешку.

В 1906 году Каринти поступил в университет на физико-математический факультет. Он мечтал стать инженером-самолетостроителем. Это было время, когда в столице Венгрии появились неуклюжие автокары, а за городским кладбищем Фаркашрети, тревожа покой фамильных графских усыпальниц, трещал мотор первого венгерского аэроплана, с трудом перелетавшего через монастырскую ограду.

Совсем неожиданно в жизнь увлекающегося юноши-студента вошла новая страсть-литература, журналистика. Газетное дело переживало в ту пору необыкновенный подъем, журналы рождались, как грибы после дождя, и так же быстро кончали свое существование. Каринти стал писать сначала в прогрессивный журнал "Нюгат", позднее-в "Пешти Напло" короткие рассказы, пародии, юморески на литературные темы, а также зарисовки быта и нравов столь знакомых ему будапештцев. Занимался Каринти и переводами, впервые познакомив венгерских читателей с "Гулливером" Джонатана Свифта, с рассказами Марка Твена. Шумный успех и всеобщее признание принес ему сборник литературных пародий на творчество модных в то время венгерских писателей и классиков мировой литературы-"Так писали вы!" (1912). Остроумно и талантливо подделываясь под стиль и образ мышления популярных у тогдашней венгерской публики поэтов и писателей, он - где дружески подтрунивая, где открыто издеваясь,- смеялся над манерностью и штампами буржуазной литературы начала века. Его меткого пера не избежали ни известные в ту пору венгерские авторы-Ади, Бабич, Мольнар, Мориц, ни почтенные корифеи западноевропейской литературы Золя, Ибсен, не говоря уже о Диккенсе, Конан-Дойле и Уэллсе. Не давал он спуску и самому себе. В качестве предисловия к своей первой книге Каринти рассказал читателю короткую притчу, которая сама по себе была образцом юмористики и самоиронии: "Солдаты учились стрелять. Дело шло не блестяще. Капрал бранился, ругая новичков. Вдруг он выхватил винтовку из рук одного из них:

- Ни черта вы не умеете! Смотри сюда!

Прицелился, выстрелил-мимо. Капрал смутился лишь на долю секунды. Обернулся к новобранцу:

- Так стреляешь ты!

Снова прицелился, снова мимо. Обернулся к другому:

- Так стреляешь ты!

Наконец, девятым выстрелом капрал попал в мишень.

- А так стреляю я!"

Свой творческий путь Каринти начал юмористическим сборником "Так писали вы!", в котором, взяв под обстрел современную ему буржуазную литературу, показал, как, по его мнению, не надо писать. Его собственный, "девятый" выстрел был еще впереди. Но с каждым новым произведением глаз Каринти становился зорче и он яснее видел цель, ради которой стоило быть писателем в полудворянской, полубуржуазной Венгрии.

В своих сборниках рассказов и юморесок "Два корабля" (1915), "Христос и Барабаш" (1918), "Волшебный стул" (1917) и других Каринти жестоко высмеивал мещанское самодовольство ожиревших буржуа, их тупость и страх перед будущим, их узкий и убогий внутренний мир, общий упадок и кризис буржуазной культуры.

В замечательной повести Каринти "Извините, господин учитель..." (1916), ставшей настольной книгой мно-гих и многих поколений венгров, писатель взглянул на неудовлетворяющий его мир буржуазно-дворянской Венгрии широко раскрытыми глазами школьника-подростка. И от этого действительность показалась ему еще горше,- не случайно герой этой повести с радостью возвращается в детство.

"Я понял,- пишет герой этой повести,- что после гимназии все будет совсем не так хорошо, как я надеялся". И как ни горько было герою повести в старой гимназии, как ни тяжело было ему сражаться один на один "со смертельными опасностями и рифами", подстерегавшими гимназиста на каждом шагу, он счастлив пережить это вновь, ибо "школа жизни" оказалась куда более жестокой и эгоистичной.