Йен Уотсон - Книга Реки

Если у него и были какие-то планы в отношении меня, он о них не говорил. Так что мне оставалось только гадать, хотя я была готова спросить его напрямую.

Прошло два дня, и вот, когда я только что вернулась в свою мансарду после визита в контору хозяйки причала, где я узнавала, не пойдет ли какое-нибудь судно до Пекавара через одну-две недели, ко мне, задыхаясь от возбуждения, ворвался Капси, его лицо пылало.

— Они опять взялись за старое, — едва переводя дух, сказал он. — Толпа за городом. Развели костер. Пошли! — Странно, казалось, он был этому рад. Просто счастлив.

На какое-то мгновение у меня промелькнула мысль: а не было ли все это какой-нибудь хитростью; однако то, что случилось шесть месяцев назад, вполне могло повториться и шесть месяцев спустя. Я бросилась за ним.

Нам потребовалось не более двадцати минут — Капси умело выбирал кратчайший путь там, где я бы давно заблудилась — чтобы проскочить через весь город, подбежать к Шпилю, взлететь по ступенькам и, с бешено колотящимся сердцем, оказаться на площадке.

Как только мы пришли на наблюдательный пункт, толпа, собравшаяся там, расступилась, чтобы пропустить меня к Большому Глазу, а Хассо уступил мне свое место. Я дрожала и так задыхалась от сумасшедшего бега, что позволила ему придержать меня за плечи, когда я садилась.

Присмотревшись, я увидела: крошечная толпа на зеленой траве, примерно половина людей в черном — пустая тележка и горящий костер. В дыму виден столб, к которому что-то привязано.

Я смотрела долго, до тех пор, пока толпа не потянулась к своей несчастной деревушке, увлекая за собой тележку и оставив позади лишь дымящиеся головешки.

Потом я подбежала к ограждению. С запада совершенно явно тянуло дымком.

Я обернулась: Наблюдатели, молодые и старые, выжидающе смотрели на меня.

— Что я должна делать? — спросила я их. Капси спокойно ответил:

— Мы хотим послать туда Наблюдателя. Чтобы все выяснить.

— Туда? Но это невозможно. На пути черное течение. Надеюсь, вы пока не научились летать?

— Наши предки, должно быть, это умели, — заметил старикан, которого, как я уже выяснила, звали Йозеф. — Забытое искусство, а? Возможно, намеренно. Но все же у меня есть кое-какие идеи на этот счет…

Я процитировала ему предисловие к Книге Реки: «Мужчина принадлежит берегу, женщина принадлежит воде, только птицы принадлежат небу…»

Он пристально посмотрел на меня:

— Да, точно. Так что мне следует выбросить из головы эти мысли, не так ли, лодочница? Чтобы не нарушить равновесие тележки с яблоками. Чего никогда не позволит ни одна уважающая себя гильдия…

— Речное сообщество работает, — сказала я. — И очень неплохо. Чего не скажешь о тех, на том берегу.

— О, я имел в виду совсем не эту тележку с яблоками. Ни в коем случае! Я исключил все фантастические, теоретические возможности полетов как что-то очевидное. А тем временем девушек вроде тебя сжигают. Уже двух, и это в одном маленьком убогом городишке.

То, что я видела, находилось далеко, было едва различимым и беззвучным; и все же на какое-то мгновение я ощутила страх, жуткий страх. Мне едва не стало плохо. Пламя лизало мои ноги, превращало мою кожу в паленую свиную шкуру, проникало до самых костей, а я все кричала и кричала…

— Кто-то должен перебраться через реку и сообщить об увиденном там, — сказал Капси. — Теперь ты это понимаешь?

— Мужчины могут плыть по реке только один раз. Перебраться и сообщить об увиденном — это уже два раза. Надеюсь, ты не собираешься послать туда меня? Это нелепо. К тому же, на пути черное течение.

— Нет, Йалин, я не собираюсь посылать тебя. Ясно, что на том берегу безопаснее быть мужчиной, чем женщиной. Я отправлюсь туда сам. Только один раз. В одну сторону. И буду передавать сообщения гелиографом.

— Но как ты преодолеешь реку? Это же безумие — и смерть. И все это не пустые слухи, которые распространяем мы, женщины.

— О, этого никто не отрицает, — сказал старый Йозеф. — У реки есть свой разум, она может чувствовать и реагировать. Или, скорее, это можно отнести к черному течению. Оно — некое существо: очень длинное существо, которое живет в реке, прилепившись одним концом к Дальним Ущельям, словно ленточный червь, вытянувшись во всю свою длину и другим концом выходя к морю. Оно может чувствовать, что происходит в воде. Оно может почувствовать запах мужчины и запомнить его, а потом отличить от полумиллиона других запахов; оно может вложить в его мозг мысли об отчаянии и смерти, если учует его во второй раз. Тогда как к женщинам оно благосклонно. Несомненно, по той причине, что не чувствует угрозы с их стороны.