Альфред Бестер - Тигр! Тигр! (Tiger! Tiger! / The Stars My Destination)

– Что такое ПирЕ?

– Тихо! - рявкнул Дагенхем.

– Это термоядерное взрывчатое вещество, которое воспламеняется одной лишь мыслью… психокинеэом, - пояснила Джизбелла.

– Какой мыслью?

– Просто желанием взорвать его, направленным желанием. Этого достаточно, если ПирЕ не изолирован Инертсвинцовым изомером.

– Я же велел тебе молчать, - прорычал Дагенхем. - Это больше, чем идеализм.

– Ничего нет больше идеализма.

– Секрет Фойла больше, - пробормотал Йанг-Йовил. - ПирЕ сейчас сравнительно маловажен. - Он улыбнулся Фойлу. - Секретарь Шеффилда подслушал часть вашей милой беседы в соборе. Нам известно, что вы джантировали в космосе.

Воцарилась внезапная тишина.

– Джантация в космосе! - воскликнул Дагенхем. - Невозможно! Ты знаешь, что говоришь.

– Знаю. Фойл доказал; это возможно. Он джантировал на шестьсот тысяч миль от крейсера ВС до останков «Номада». Как я сказал, это гораздо важнее, чем ПирЕ. По моему мнению, этим и следует заняться в первую очередь.

– Тут каждый говорит только о том, что он хочет, - медленно произнесла Робин Уэднесбери. - Чего хочешь ты, Гулли Фойл?

– Спасибо тебе, - промолвил Фойл. - Я жажду понести наказание.

– Что?

– Хочу очищения, - продолжил он сдавленным голосом. Позорное клеймо стало проступать на его перебинтованном лице. - Хочу искупить содеянное, свести счеты. Хочу освободиться от своего тяжкого креста… Эта боль раскалывает мне спину. Хочу вернуться в Жофре Мартель, хочу, чтобы мне сделали лоботомию, если я этого заслуживаю… И я хочу знать. Я хочу…

– Вы ищите спасения, - перебил Дагенхем. - Спасения нет.

– Я хочу освобождения!

– Исключено, - отрезал Йанг-Йовил. - Ваша голова слишком ценна, чтобы отдавать ее на лоботомию.

– Нам не до простых детских понятий - преступление… наказание… - быстро вставил Дагенхем.

– Нет, - возразила Робин. - Должен быть грех, и должно быть прощение. Мы никогда не сможем преступить их.

– Нажива и убыток, грех и прощение, идеализм и практицизм… - горько улыбнулся Фойл. - Вы все так уверены, так прямодушны… А у меня лишь одни сомнения. Посмотрим, насколько вы действительно уверены… Итак, отдадите Оливию? Мне-да, так? А закону? Она - убийца.

Престейн попытался встать, но рухнул в кресло.

– Должно быть прощение, Робин? Ты простишь Оливию Престейн? Она убила твоих родных.

Робин смертельно побледнела.

– Вы, Йовил. У Внешних Спутников ПирЕ нет. Шеффилд признался в этом. Все равно будете испытывать его на них? Чтобы мое имя вспоминали рядом с именами Линча и Бойкота?

Фойл повернулся к Джизбелле.

– Вернешься ты ради своего идеализма в Жофре Мартель отсиживать свой срок до конца? А вы, Дагенхем, откажетесь от нее? Спокойно отпустите в тюрьму?… Жизнь так проста, - иронично продолжал он. - И это решение так просто, не правда ли? Уважить права Престейна? Благополучие планет? Идеалы Джизбеллы? Реализм Дагенхема? Совесть Робин? Нажмите на кнопку, робот дернется. Но ведь я то не робот. Я выродок вселенной, мыслящее животное… Я пытаюсь разглядеть путь через эту трясину. Возвратить ПирЕ миру. И пусть он себя губит. Обучить мир джантации в космосе. И пусть он себе величаво ступает от галактики к галактике, распространяя повсюду заразу своего уродливого образа жизни? Каков же ответ?

Робот-бармен внезапно швырнул миксер через всю комнату. В последовавшей тишине надсадно прозвучал голос Дагенхема: - Проклятье! Ваши куклы, Престейн, опять разладились от радиации.

– Ответ - «Да», - отчетливо произнес робот.

– Что? - ошарашенно спросил Фойл.

– Ответ на ваш вопрос - «Да».

– Спасибо, - сказал Фойл.

– Счастлив служить, - отозвался робот. - Человек в первую очередь - член общества, а уж потом индивидуум. И независимо от того, обречет ли себя общество на уничтожение или нет, вы должны оставаться с ним.

– Совсем спятил, - раздраженно бросил Дагенхем. - Выключите его, Престейн.

– Погодите, - остановил того Фойл, не сводя глаз с ослепительной улыбки, застывшей на металлическом лице робота. - Общество может быть таким тупым, таким бестолковым, таким запутавшимся… Ты свидетель нашего разговора.

– Верно, сэр, но вы должны учить, а не диктовать. Вы должны учить общество.

– Джантации в космосе? Зачем? Стоит ли нам рваться к звездам и галактикам? Ради чего?

– Потому что вы живы, сэр. С таким же успехом можно задаться вопросом «Ради чего жизнь?». Об этом обычно не спрашивают. Просто живут.

– Сумасшествие, - пробормотал Дагенхем.