Станислав Лем - Сказки роботов. Кибериада

Креаций поклонился и ушел. А жестокий Бискаляр подстроил ему ловушку: если бы даже конструктор сумел пробраться в сокровищницу, то он не смог бы вынести металлический шар: ведь выточен тот шар был из чистого радия и за тысячу шагов обжигал страшным излучением и помрачал разум.

Спустилась ночь. Креаций вышел из своей башни и пошел ко дворцу. Поодаль от стражи, что перекликалась на зубчатых стенах, он достал из-за пазухи маленькую шкатулочку, положил на ладонь три молочно-белых искры и дунул. Искры разгорелись перламутровым блеском и окутали облаком вооруженную стражу. Сгустился такой туман, что за шаг ничего не увидишь. Креаций прошел в подземелье незамеченным и очутился в зале.

Потолок того зала был из халцедона, стены из хризобериллия, а изумрудный пол казался зеленым озером среди сверкающих скал. Потом он увидел дверь сокровищницы, а перед нею черную членистоногую машину о восьми ногах. Воздух над нею так и выгибался хребтом, будто волна расплавленного стекла.

— Скажи мне, — заговорила машина, — что это за место — нет там ни стен, ни решеток, а выйти оттуда никто не может?

— Это место — Космос, — ответил конструктор.

Зашаталась машина и упала на изумрудные плиты с таким грохотом, будто кто-то перерезал часовую цепь и гири покатились по хрусталю. Креаций перешагнул через нее, достал пурпурную искру и подошел к двери сокровищницы, сделанной из титана. Выпустил он искру, та закружилась светлячком, нырнула в замочную скважину. Через минуту оттуда вылез белый язычок. Креаций взял его легонько, потянул и извлек трепещущий пучок не то стебельков, не то струн. Посмотрел на них и прочитал, что там было написано…

Хороший мастер служил Бискаляру, — подумал он, — раз сумел снабдить сокровищницу атомным замком.»

И точно, у сокровищницы не было другого ключа, кроме атомного облачка; этот газовый ключ надо было вдуть в замочную скважину, и тогда атомы редчайших элементов — гафния, технеция, ниобия и циркония

— поворачивали в нужной последовательности язычки замка, а электрический ток отодвигал огромные засовы.

Конструктор выбрался потихоньку из подземелья, ушел за город и стал при свете звезд собирать в горах планеты нужные ему атомы.

— Вот у меня уже есть шестьдесят миллионов ниобиевых, — подсчитал он за час до рассвета, — миллиард и семь штук циркониевых, вот сто шестнадцать гафниевых. Но где же мне взять технеций, если ни одного его атома нет на этой планете?

Он поглядел на небо, а тут как раз заря занялась, предвещая восход солнца. И улыбнулся конструктор, вспомнив, что атомы технеция есть на солнце. Хитрый Бискаляр укрыл ключ к своей сокровищнице в солнечной звезде! Достал Креаций из своей шкатулки невидимую искру (а была она из самого жесткого излучения) и выпустил ее с открытой ладони навстречу восходившему солнцу. Искра прошипела и пропала. Не прошло и пятнадцати минут, как затрепетал воздух, потому что атомы технеция, пришедшие с солнца, несли в себе нестерпимый солнечный жар. Конструктор поймал их, будто жужжащих пчел, закрыл вместе с остальными в шкатулку и направился ко дворцу, так как время было уже на исходе.

Туман все еще стлался по земле, и стража не заметила, как он вбежал в подземелье и вдунул в замок газовый ключ. Креаций услышал, как защелкали поочередно язычки замков, но сама дверь не шелохнулась.

— А не ошиблась ли ты, искорка? Это же мне головы может стоить!

— сказал Креаций и сердито ударил кулаком по двери.

И тут последний атом технеция, который еще не совсем остыл и из-за этого чуть не сбился с пути, наконец повернул упрямый язычок. Дверь сокровищницы — а была она двухметровой толщины — тихо открылась.

Креаций вбежал в первую комнату, зеленую, словно зеленый океан, так как стены ее были изумрудные. Прошел другую — небесно-голубую от сапфиров — и третью — бриллиантовую, где глаза кололо радужными шипами, и, наконец, очутился в зале, белом, как снег. Здесь он увидел алмазное яйцо, но сила излучения тут же помутила его рассудок. Опустился он на колено и, съежившись, замер на пороге, лишь теперь догадавшись о королевской ловушке.

Бросил Креаций россыпью серые и черные искры, а те превратились в пушистую стену и окружили его. Так он подошел к бриллиантовому яйцу. Схватил его и выбрался из подземелья, окруженный мохнатой тучей искр.

Большие городские часы как раз начали бить двенадцать, и Бискаляр уже руки потирал при мысли о том, как он будет волочить магнитами посмеявшегося над ним Креация.