Фредерик Пол - Парень, который будет жить вечно

— Минутку, — сказала Джун Терпл. — Ганс, покажи мисс Мойнлин всю проекцию.

Участок океана исчез, его место занял шар планеты крабберов — голубые моря, серые массивы суши. Над океаном располагались восемь маленьких овалов, намного увеличенных в масштабе. От них на северо-восток уходила серебристая линия; другая линия, золотая, минуя терминатор ночи и дня, вела на юго-запад. Терпл сказала:

— Похоже, дирижабли прилетели с группы островов в конце этой золотой линии, и направляются они к континенту в форме гантели справа. К несчастью, этот континент далеко на севере, и мы не можем получить хорошее изображение, но Ганс увеличил изображения островов, откуда прилетели дирижабли. Ганс?

Шар исчез. Мы смотрели на одну из зеленоватых инфракрасных картин: береговая линия, залив — и что-то горит на берегу залива. И опять очертания охваченной огнем области показались неестественно геометрическими.

— Мы полагаем, мисс Мойнлин, что это почти несомненно поселок, — сообщил Ганс. — Похоже, он пострадал от какой-то катастрофы, аналогичной той, что мы наблюдали на континенте, который сейчас скрывается из виду.

— Что за катастрофа? — спросила я.

Ганс виновато ответил:

— У нас просто еще не достаточно данных, мисс Мойнлин. Можно предположить сильный пожар. Я уверен, мы поймем, когда разрешение станет выше — возможно, через несколько часов. Я буду вас информировать.

— Пожалуйста, — согласилась я. И неожиданно услышала собственный голос: — Думаю, я вернусь на свой корабль и немного полежу.

Билл расцвел и начал отстегиваться от стены. Я посмотрела на него и покачала головой.

— Прости, я всего лишь хочу отдохнуть, — сказала я, — последние дни были очень утомительными.

Конечно, я слукавила. Я не хотела отдыхать. Просто хотела побыть в одиночестве или хотя бы в обществе Гипатии, что, в общем, одно и то же.

Когда я вернулась к себе на корабль, Гипатия встретила меня по-матерински.

— Слишком много народу, милая? — спросила она. — Приготовить тебе выпить?

Я помотала головой, отказываясь от выпивки, но в остальном она была права.

— Забавно, — заметила я, растягиваясь на диване. — Чем больше вокруг меня людей, тем хуже я себя чувствую.

— Люди из плоти, как правило, очень скучны, — согласилась она. — А как насчет чашки чая?

Я пожала плечами и сразу услышала звуки деятельности на кухне. У Гипатии немало недостатков, но она отличная мама, когда я в этом нуждаюсь. Я снова легла на диван и уставилась в потолок.

— Знаешь что? — спросила я. — Кажется, мне пора поселиться на острове.

— Конечно, ты можешь это сделать, — дипломатично ответила она. Но потом, поскольку это все-таки Гипатия, добавила: — Давай посмотрим. Когда ты в последний раз там оказалась, ты провела на острове восемь дней, верно? Примерно шесть месяцев назад.

Она опять заставила меня обороняться. Я сказала:

— У меня были неотложные дела.

— Конечно. Затем предыдущий раз — тогда ты оставалась не так долго, всего шесть дней. И это было год назад.

— Я тебя поняла, Гипатия. Поговорим о чем-нибудь другом.

— Конечно, босс. — Она послушалась. И заговорила на любимую тему: о том, что произошло с моими многочисленными предприятиями и вкладами за последние несколько часов. Я ее не слушала. Допив чай, встала.

— Немного расслаблюсь в ванне.

— Сейчас приготовлю, милая. Получены новые изображения с планеты крабберов. Если хочешь, я покажу их тебе, пока ты отдыхаешь.

— Почему бы и нет?

К тому времени как я разделась, большая ониксовая ванна была уже полна и температура, как всегда, оптимальная. Я закрыла глаза и легла в ароматную мыльную воду, которая заставляет меня чувствовать себя снова здоровой и довольной. Я так поступала тысячи раз, и иногда с успехом.

Это оказался как раз один из таких случаев. Горячая ванна сделала свое дело. Я почувствовала, что уплываю в желанный спокойный сон…

И тут мне в голову пришла случайная мысль, и я утратила ощущение довольства и покоя.

Я выбралась из ванны и встала под душ, включив его на полную мощность; вначале пустила холодную воду, потом сменила ее на горячую. Потом надела халат.

Я сушила волосы, когда открылась дверь и заглянула Гипатия. Она озабоченно посмотрела на меня.

— Боюсь, мои слова о Тарче расстроили тебя, милая, — сказала она, вся исходя сочувствием. — Но ведь тебя не очень интересует, чем он занимается, верно?

Я ответила:

— Умница, — гадая в глубине души, правда ли это.