Фредерик Пол - Парень, который будет жить вечно

— О, — сказал я, начиная понимать. Но он продолжил:

— Это, конечно, означает, что разлетевшаяся звезда мгновенно высвобождает все фотоны: и те, что добрались до поверхности, и те, что только еще возникают в центре, и все те, что находятся посередине. Это означает, — он несколько мгновений помолчал, как будто подсчитывал в уме, — что энергия, рассчитанная на высвобождение в течение нескольких миллионов лет, выделится в течение двух-трех часов. Понимаете, Марк? Эта энергия, вероятно, разрушит несколько соседних звездных систем. Ущерб распространится до самой дальней периферии Ядра.

Я пытался не показать своего замешательства.

— Спасибо, — ответил я и решил в ближайшее же время заняться курсом звездной динамики.

Тут он одарил меня самым близким подобием улыбки, на какую только способен хичи.

— Но, конечно, — с довольным видом продолжил он, — мы не знаем, есть ли у Вэна в распоряжении такая установка. Мы даже не знаем, направляется ли он к нам. И умеет ли он применять установку: ведь все-таки в прошлом он органическое существо.

Меня все это успокоило не больше, чем его самого, о чем, должно быть, свидетельствовало выражение моего лица. Он спросил:

— Я вас оскорбил, Марк?

— Возможно, оскорбили бы, будь я органическим существом.

Он улыбнулся мне почти по-человечески.

— Тогда поговорим на более приятные темы. Например, о еде! Я знаю, как хороши органические блюда; а вы можете то же самое проделать с виртуальными?

— Они еще вкусней, — ответил я.

— Тогда, — с неожиданным энтузиазмом сказал он, — возможно, вы начнете с одного из холодных супов… потом… Знаете, о чем я думал? О филиппинском блюде, которое вы для меня готовили — кислая рыба с имбирем и горькой дыней. А может, тайский салат с водяным орехом, недозрелой папайей и растертым арахисом. Можете это сделать?

Я пообещал, что сделаю, и вежливо попрощался. Но, вернувшись на свою гигантскую кухню, где работали десяток моих помощников, я был в гораздо худшем настроении, чем когда покидал ее.

Эстрелла, казалось, никогда не уставала от общества Стэна; Стэн определенно всегда был рад Эстрелле. Тем не менее перед ними был неведомый мир, и они постепенно знакомились с ним: ходили в Институт, гуляли по долине между своим домом и Институтом. Иногда одни, иногда с кем-нибудь из хичи. Особенно часто их сопровождал хичи мужского пола по имени Желтый Нефрит: он по-настоящему любил природу, любил бывать под открытым небом, что совершенно не характерно для хичи.

— Посмотрите, — говорил он, осторожно приподнимая ветку, чтобы показать небольшой комок светло-розового желе, — это называется… — чириканье и что-то похожее на чихание. — Этот вид питается… — еще одно непроизносимое слово хичи, — и в свою очередь служит пищей… — третье название, на этот раз более перспективное для Стэна, потому что состоит только из одного слога.

Он попытал счастья и попробовал повторить:

— Фквиишь?

Желтый Нефрит ошеломленно посмотрел на него.

— Тебе лучше этого больше не делать, — посоветовал он. — Смотрите, вот еще одно существо, не столь интересное, но все-таки. — И он показывал им одно животное за другим: цветы, которые на деле оказывались прожорливыми маленькими зверьками, древесных змей, скользивших с ветки на ветку, уродливых, с острыми зубами рыб, живших в маленьком пруду, — пока наконец даже Эстрелла не начинала зевать. И тогда Желтый Нефрит делал лучшее, что мог. Провожал их к дому.

— Потому что, — серьезно объяснял он, — нам известно, что ваш вид наслаждается совокуплением, даже когда женщина не плодовита. Или, как в вашем частном случае, когда она уже оплодотворена.

Что заставляло Стэна ухмыляться: Желтый Нефрит говорил истинную правду.

Но не только секс занимал их. Было чем заполнить время и помимо него. Они развлекались играми со словами, обсуждали имя своего ребенка, ругали кулинарные способности Гипатии, болтали с Соль на экране, использовали экраны множеством других способов.

Они даже отыскали программу новостей — человеческих новостей Извне! Мужчину-комментатора Эстрелла считала очень привлекательным. Стэн этого мнения не разделял. Да и сама программа его не слишком интересовала — комментатор словно участвовал в постоянной гонке, пытаясь уследить за событиями во внешней галактике. Но, появляясь, всякий раз отставал все больше. Выборы проходили, сменялись новыми — словно вспышки светлячков. К тому времени как он заканчивал описывать природные катастрофы, их последствия уже бывали ликвидированы. А когда происходило нечто казавшееся действительно интересным — что он имел в виду, когда упомянул об экспедиции Врага к Малому Магелланову облаку? — никогда не бывало ни объяснений, ни продолжения.