Брайан Стэблфорд - Центр не удержать

Пока она призывала нас сохранять мужество, окрестности вновь изменились. Снова начал сгущаться, словно падая на нас, туман, и мы уже не видели безграничного пространства прозрачной воды вокруг. Мгла снова изменила цвет и была уже не серебристо-белой, а желто-розовато-красной. Сначала я подумал, что это кровь, но в этом оттенке было слишком много желтого, и цвет скорее напоминал окраску диковинных цветов. Странное ощущение овладело мной: я был уверен, что именно такими дети видят сахарные облака в своих представлениях о рае. Я глянул на верхушку мачты, которую все еще раскачивал ветер. Клубы тумана напоминали розоватые языки пламени. Море утратило свою серость, излучая яркий оранжевый отсвет. Я вспомнил фильмы, из которых узнавал о красоте мира моих предков, — сам я никогда не бывал на Земле. Вспомнил, как камера смотрит прямо в лицо заходящему солнцу. Мне навсегда врезалось в память, что в этих кадрах светило казалось оплывшим, наползающим на горизонт, подернутым переливающимся маревом горячего воздуха.

Я тут же представил себе, что океан, по которому мы плывем, — раскаленная поверхность заходящего солнца, озеро, полное затаенного огня. Но, несмотря на красные сполохи, окружавшие нас повсюду, тепла так и не было. Хотя я и не кутался в свой плащ, не хотелось и сбрасывать его, словно холод пробирал изнутри.

— Смотри, — обратился ко мне Мирлин, указывая вперед. Мы почти ничего не увидели за фигурой Медузы на носу корабля, чьи змееподобные пряди были окутаны розоватой мглой. Приглядевшись, мы поняли, что туман прямо по нашему курсу начал сгущаться, клубиться и темнеть. Я напрягал зрение, пытаясь понять, что же происходит. Потом увидел — в воздухе вырастает огромная арка, сквозь которую должен проплыть корабль. И эта арка была пылающе-красной.

На море снова поднималось волнение. Оно не имело ничего общего с тем беспорядочным движением, какое вызывает крепчающий ветер. Оттуда, где неистово-красная арка касалась поды, исходила некая сила, вздымающая огромные гребни и валы. Корабль заплясал на этих валах, ныряя носом, а затем стремительно взлетая ввысь. Потом раздался звук, словно в предсмертной муке одиночества кричало неведомое создание, — слабый, глухой, безнадежный стон, разнесшийся над всей водой.

Я не отрываясь смотрел на концы арки, под которой мы должны были пройти. Они все утолщались, словно втягивая в себя туман. Теперь мне показалось, что они напоминают огромные вращающиеся колонны, сужающиеся книзу. Они походили на исполинские смерчи, качающиеся из стороны в сторону, вбирающие в себя покрытые рябью воды.

— Они выбирают воду, — заорал я, осознав происходившее, — это смерчи!

Корабль качался на волнах все сильнее, и я перебрался от борта поближе к рулю, в который мертвой хваткой вцепился Мирлин, Они не напустили на нас монстров, падающих с небес или поднимающихся из пучин, но бросили против нас саму природу, которую мы создали, они атаковали нас бурей, чтобы растерзать нас и создавшую нас программу.

— Сохраняйте спокойствие, — прокричала богиня, одетая в золото. Держитесь, и мы прорвемся. Нас нельзя утопить!

Как бы мне хотелось верить этому обещанию! Море вокруг нас кипело, словно огромный котел, и в лицо нам неистовыми порывами дул ветер, напоминая голос разгневанного божества, а туман все сгущался. И казалось, что наш корабль вот-вот будет разбит в щепки, а наши тела разорвет в клочья.

Не в силах выдержать натиска ветра, секущего со всех сторон, я упал на колени, не разжимая рук, схватившихся за поручень. Я сжался в комок, пытаясь сделаться невидимым, заползти в уголок, образованный палубой и перилами.

Поскольку я не видел, что творилось вокруг, мне было уже не так страшно, да и шторм, как почудилось, стал стихать. Но корабль все еще швыряло из стороны в сторону, вверх и вниз, и щупальца тумана все еще впивались в меня, силясь не то придушить меня, не то разорвать в клочья, и я знал, что ни мечом, ни руками мне не справиться с этим ощущением. Я вытянул ноги, пытаясь зацепиться ими за небольшие проемы в деревянном лице Горгоны. Лук и колчан, еще не послужившие мне, висели сзади и впивались своими нелепыми формами в спину, когда я попытался лечь на палубу.

Я видел, что Мирлин стоит, все так же вцепившись в штурвал, не давая ветру повергнуть себя. Я не видел богини, но в краткий момент затишья услышал ее голос, полный гнева, обращенный к буре. Хотя неистовый шум ветра и старался обрести былую мощь после недолгого перерыва, она боролась с ним, черпая силу для своего голоса в его неукротимом реве.