Владимир Рыбин - Здравствуй, Галактика! [Cборник]

— Ну-ка, ну-ка, — заволновалась бабуся Марта, и ноги у к мелко задрожали.

— «Ты должен завтра же проклясть атомное оружие и впредь неустанно повторять это, пока люди не проникнутся…» Бог вспомнил о нас и снова посылает к нам своего сына. Но он хочет, чтобы мы прежде уничтожили атомное оружие — этот подарок дьявола. Если и теперь люди ослушаются, то придет конец света!..

Отец Бриттер сам не заметил, как взошел на ступеньки и принял позу проповедника, так что чуткие уши бабуси оказались где-то на уровне его живота.

— Еще посланец бога сказал, что он отметит меня своим святым перстом, чтобы люди верили мне. -

Тут утренний луч пробился сквозь листву и упал на ступени. И глаза бабуси Марты вдруг стали большими и круглыми, как иллюминаторы.

— Святая Мадонна! — прохрипела она. — Да вы зеленый! Отец Бриттер оглянулся, чтобы посмотреть в стеклянную дверь, и сразу понял, что никакой это не сон, что видение действительно было и что его теперешние слова — голос свыше. Он повернулся к бабусе, чтобы сказать что-нибудь напутственное, но той уже не было. Лежала на дорожке ее клюка, а сама бабуся исчезла, будто и не существовала. Отец Бриттер перекрестился и пошел готовиться к проповеди.

Первые любопытные, оповещенные бабусей Мартой, пришли уже через пять минут. А через полчаса древние стены ломились под напором толпы. Такого божий храм не видел за всю свою историю.

В этот день отец Бриттер превзошел и себя самого, и всех других проповедников. Слышавшие его искали сравнений в книжных образах, вспоминая первых протестантов. Даже то, что отец Бриттер был не рыжий, как Лютер, не мешало новому пророку. Многие считали это даже хорошим признаком, ибо рыжие не раз выходили из моды.

На другой день толпа еще прибавилась. В старый храм потянулась молодежь, падкая до новенького. Как осы на варенье, налетели любопытные из обоих городов — Бирштадта и Штадтбира. Нагрянули журналисты.

Но говорить с утра до вечера с пафосом трудно даже кандидату в президенты, не то что святому отцу. И скоро в храме появились неизменные спутники любого современного зазывалы — магнитофоны, динамики, даже телевизионные экраны. Отец Бриттер говорил не новое, но всем понятное — об угрозе атомных кошмаров, о необходимости раз и навсегда покончить с этим. И гром динамиков над старым храмом был для людей как гром небесный после долгого томительного ожидания грозы.

И вдруг все смолкло. Исчезли динамики, исчез и сам отец Бриттер. По законам, существующим в той стране, он был арестован «за гуманистическую пропаганду». И только магнитофонов ленты с речами пророка некоторое время еще ходили на мерном рынке вместе с наркотиками и порнографическими открытками.

Люди думают, что они могут все: захотел — поел, захотел — проголодался. Какое заблуждение! Даже это простое делается не по желанию. Люди обычно или всегда сыты, или всегда голодны. Первые едят не потому, что хотят. Вторые всегда хотят, но не всегда едят. Что уж говорить о других желаниях. Люди боялись смерти и изобрели атомную бомбу. «С нами бог», — говорили даже те, кто служит дьяволу.

Люди не узнали первого пророка. Что ж, не впервой. Первых никогда не узнают. Потому что их слишком много. Действительно, первыми становятся не единственные, а те, за которыми есть и вторые и сотые.

Вторым был Сегундо. В тот день он вместе со своей болтушкой Барбарой забрался подальше в кусты, в шалашик, где милым всегда был рай.

Вечером, когда солнце катилось к дальним холмам, Сегундо лежал в шалаше, скептически рассматривая силуэты своих стоптанных башмаков. И вдруг там, за своими башмаками, увидел самого себя. Он даже не удивился вначале: ведь нередко бывает, что не только во сне, но и наяву мы видим себя будто со стороны. Одного не понял Сегундо: почему он видит себя не таким, как есть, а совершенно зеленым. «Чего не привидится!» — философски рассудил он, вспомнив о бутылке, которая была уже наполовину пуста. Удивляться он начал потом, когда услышал возглас Барбары:

— Пюпик, какой ты зеленый!

Сегундо видел, как она кинулась к тому типу на шею, но странно проскочила мимо и ткнулась носом в кусты. Тогда он решил, что для полбутылки это слишком, и поднялся.

— А ну катись!

Пришелец стоял неподвижно, словно памятник забытому генералу на городской площади.

— Земля прошла уже четверть орбиты, — сказал он голосом Сегундо. — Вы совсем не беспокоитесь о своей судьбе…

— Чего он мелет? — спросил Сегундо, взглянув на Барбару.