Владимир Рыбин - Здравствуй, Галактика! [Cборник]

— Давайте договариваться, — сказал незнакомец ясно и четко, будто годы общался с землянами.

— Кто вы? — спросил командир.

— Уэн.

— Как вы сюда попали?

— Надо же с вами побеседовать, — улыбнулся незнакомец.

— Но вы прошли через силовые поля…

— Разве? — удивился он.

Командир хотел спросить о намерениях незнакомца, но не спросил: кто же сразу скажет о намерениях?

— Мы знаем о вас все. Но вам нечего опасаться.

Командир усмехнулся. «Можно ли знать всю бездну информации, хранящуюся в бесчисленных кристаллах памяти?»

— Да, там есть кое-что интересное, — неожиданно сказал незнакомец, заставив командира побледнеть и внутренне собраться. — Но в основном все это нам известно. Посудите сами: на десять парсеков мы можем переноситься даже без кораблей, а граница непосредственно исследуемой нами вселенной простирается на тысячи световых лет. Конечно же, мы путешествуем не со световой скоростью, как вы, и даже не с субсветовой. И нет преград, через которые мы не могли бы мгновенно и безопасно проникать… Как видите, вам будет интересно побывать у нас.

Командир торопливо соображал. Он верил и не верил таинственному Уэну. И боялся, что незнакомец видит его опасливые, растерянные мысли. Впервые за сто тысяч лет он, посланец могущественной цивилизации, чувствовал себя робкой птицей в клетке, где некуда спрятаться от чужих глаз.

— Мы поможем вам преодолеть пространство, — сказал незнакомец. — Разумеется, если вы пожелаете быть нашими гостями.

— Нам нужно посоветоваться, — сдавленным голосом сказал командир.

Человек кивнул и исчез. Командир опустился в зыбкое воздушное кресло, положил голову на подушку биостимулятора. Мысли потекли ровнее, но это не принесло ожидаемого облегчения. Сто тысяч лет он сам распоряжался судьбой корабля. Встречались опасные миры, встречались развитые цивилизации. Но всегда он, командир, имел возможность решать самостоятельно: оставаться или улетать? Правда, и здесь, как говорил незнакомец, они могут отказаться от гостеприимства. Но тут действовали другие законы, в чем-то страшные и даже унизительные. Да, это было похоже на свободу в клетке, у которой открыли дверцу: хочешь, оставайся, хочешь, лети.

«Не за тем мы отправлялись с Земли, чтобы бояться неведомого», — решил в конце концов командир. Он дотянулся до пульта и нажал кнопку общего сбора…

Это был странный мир. Идя по снижающейся орбите, командир видел дикие горные хребты в зеленых шапках непроходимых лесов, нетронутые степи, широченные песчаные отмели по берегам морей. Моря здесь пронизывали сушу частой сеткой широченных проливов, превращая пенную береговую черту в главную деталь ландшафта. С высоты казалось, будто планета закутана в причудливую разноцветную сетку голубых вод, белых пляжей, зеленых лесополос, коричневых горных хребтов.

Экспедиционная ракета землян опустилась на берегу одного из проливов. Высокие волны далеко в море вставали на дыбы и, потрясая пенными гривами, бежали по мелководью. Не добежав двадцати метров, они плюхались на песок и униженно ползли к ногам оторопелых землян.

— Морем пахнет! — воскликнул Войл.

— Искупаться бы! — послышались возгласы.

— Позагорать на песочке!

— Как на Земле!..

И тут все увидели на мокром песке цепочку следов. Будто баловник-мальчишка только что пробежал босой по отмели перед отступившей волной. Но волна снова нахлынула, лизнула следы, смыла их. Звонкий веселый смех прозвучал в воздухе. Космонавты переглянулись.

— Всем на корабль! — приказал командир.

Семьдесят часов отсиживались они под защитой мощных силовых полей, отсекающих даже внешние излучения. Потом решили рискнуть и снова вышли на пустынную отмель, удивляясь шуму волн, влажному ветру, необыкновенно родным, как на Земле, запахам.

Постепенно проходило чувство настороженности. Иногда командир ложился на теплый песок, закрывал глаза и представлял себя вернувшимся домой, сбросившим с плеч вековой груз обязанностей. Но, открыв глаза, он видел два солнца в небе и два сверкающих негасимо полумесяца. И тоска по родной Земле — страшное чувство, которое ему удавалось подавлять так долго, — теперь захлестывала душной петлей, торопила в последнюю дорогу через бездну.

Им никто не мешал. Земляне свободно перемещались по планете, забираясь в самые глухие горные ущелья, в самые непроходимые дебри. Летали на другие две планеты, почти ничем не отличавшиеся от первой, исследовали множество мелких планеток с удивительно одинаковыми расстояниями между орбитами, будто кто сознательно расставлял их, как километровые столбы, на дорогах, ведущих к солнцам и в темные глубины космоса. Но нигде — ни на планетах, ни на планетках — земляне не нашли никаких признаков разумной жизни.