Александр Бушков - Волчье солнышко (Сборник)

– Исключительно фольклорное. Понятия не имею, почему я вам позволила все это нести…

– Потому, что это чистейшая правда…

– Ну и что? Все это – мое. – Анна нервно щелкнула зажигалкой. – И не нужно меня жалеть!

– Я и не собираюсь.

– И филантропы мне тоже не нужны.

– При чем здесь филантропия? Вы не ответили – верите или нет?

Анна посмотрела ему в глаза:

– А если верю, но тем не менее пошлю вас к черту?

– Вот тогда я начну вас жалеть, хотите вы этого или нет… – Он быстро взглянул на нее и тут же отвел глаза. – А может, не стоит вас жалеть? Коли с внешней стороны, для окружающих, все будет выглядеть «не хуже, чем у людей»…

Хотелось как-то уколоть его в отместку за эти слова – чистую правду, которая ранит, которую лучше бы загнать в подсознание, прочно забыть. Это была мелкая месть, но очень уж он задел, вывел из себя, и Анна решилась.

– Вы мне вот что объясните, – сказала она язвительно. – Вы-то что от всего этого имеете? Премию с каждой запроданной вам души? Твердую зарплату? Или теплое местечко в одном из прошедших столетий? А может…

Анна смотрела ему в глаза, они были совсем близко, и в них – боль, тоскливая и безнадежная, как телефонный звонок в пустой квартире. И она замолчала, испугавшись мыслей, на которые наводили эти глаза, их боль и тоска. Нет! Повторять про себя одно – этого не может быть, потому что этого не может быть никогда…

– Я ничего этого не имею, – сказал Астахов. – Кроме одного – я уже знаю, что в прошедшем, как, впрочем, и в будущем, прекрасно обойдутся без меня…

Анна хотела брякнуть что-то язвительное насчет загонщиков, разместившихся в безопасных местах, но промолчала – снова эти глаза, этот взгляд… Стоп, как она не подумала об этом раньше?

Анна опустила стекло, высунула руку в окно и открыла дверцу снаружи. Астахов ей не препятствовал, он и не пошевелился. Анна хлопнула дверцей, словно запирая в тесной железной коробке на колесах фантасмагорический, тревожащий мир, который ради вящего душевного спокойствия следовало бы считать вздорным сном.

Вот о сне совсем не нужно было думать – по ассоциации всплыл и цепко задержался в сознании тот, багряно-золотой, летящий, блистающий сон…

Пройдя несколько метров, она обернулась так, словно оглядывалась на свое прошлое и пыталась заглянуть в свое будущее. Тихий дворик, зеленая машина у обрешетки газгольдеров, двадцатый век вокруг. Чудеса двадцатого века разыгрываются в скучных декорациях, на фоне затюканных кинокомедиями и карикатуристами блочных домов, стандартной мебели – никаких черных котов, крокодильих чучел и грозно сверкающих во мраке пентаграмм. Принижает это нынешние чудеса, делает их мельче, скучнее, или нет? Анна не взялась бы искать ответ на этот вопрос…

– Несбывшееся манит нас… – иронически обронила Анна.

– Да! – сказал Гроховский. – Да! Вот именно! Такое бывает только раз в жизни, поймите вы это. Наверняка каждый из нас, читая в детстве книги, думал: вот если бы к Спартаку, вот если бы к Гарибальди, вот если бы…

– Вам так хочется командовать ротой преображенцев? – осведомился Вадим, рыхлый белобрысый здоровяк лет на пять старше Анны. Анна познакомилась с ним десять минут назад, придя в квартиру Гроховского. Кто он и чем занимается, она еще не знала.

– Не утрируй, пожалуйста.

– Ну не буду, не буду…

– Вам не кажется, – сказала Анна, – что вы оба не так начинаете? Вместо глупой пикировки обозначили бы четко акценты. Нас здесь трое. Нам сделано некое предложение. О нас знают то, что называют малоизвестными фактами биографии. Снятся странные сны. И сначала, я думаю, нужно четко определить наше отношение к Астахову.

– Лично я верю ему безоговорочно, – отрубил Гроховский.

– Я почти верю, – сказала Анна, ни на кого не глядя.

– А я – ни капельки, – ехидно усмехнулся Вадим, щелкнув замком своего потрепанного портфеля, с интригующей медлительностью запустил туда руку и выудил томик в яркой обложке. – Я, друзья, рационалист. Я не стал метаться и креститься – я прежде всего стал копать, кто он, этот тип. Не так уж трудно это было – запомнил номер «Москвича», сходил в ГАИ, еще в пару мест. Фантаст он, понятно? Писатель-фантаст. Вот тут есть его рассказ, и это не единственная его публикация. Есть и о путешествиях во времени…

– А ведь логично, – сказала Анна. – К кому ОНИ, ТЕ, в первую очередь обратятся? К писателю-фантасту – тот, мне кажется, поверит быстрее…

– Подождите, я не кончил. – Вадим бросил книгу в портфель. – Итак… Существует писатель-фантаст, который задумал грандиозный эксперимент, выбрал трех подопытных кроликов – и пошел… Может быть, всех наших знакомых перебрал. Может, он сильный экстрасенс, и этим кое-какие «чудеса» и объясняются. А то и… Аня, вы ведь у него сигарету брали? И я брал. Николай Степанович с ним пил молочный коктейль. Кто его знает, что он в него подмешал, отсюда и сны…