"На суше и на море": На суше и на море. Выпуск 23 (1983 г.)

И все это шипело, стонало, грохотало, сливаясь в море огня. А перед тем…

Хромой начал свой путь наверняка в десяти километрах ниже Хабаровского моста через Амур, близ устья полугорной речки Тунгуски. (Не путать с Подкаменной Тунгуской, впадающей в Енисей.)

Он начал свой путь там, где у села Ново-Каменка высится базальтовый холм - «Пагода Дьявола». Черная борода «Каменного Пришельца» из дальних мест свисала, извиваясь окаменевшими прядями, и была для него указанным еще в Майами ориентиром.

Перед засухой последний дождь в тайге застал Хромого именно у камнепада, превратившегося на час в черный кипящий «смолопад», ниспадающий с крыши Пагоды.

Неспешной походкой опытного искателя женьшеня отправился Хромой на север, уклоняясь к востоку. Если бы кто-нибудь заглянул в его котомку с двойным дном, то удивился бы при виде человекоподобных корней целебного растения, поскольку до их изумрудных зарослей было еще далековато.

Велика слава банчуя, велико суеверное преклонение перед ним. Хромой, конечно, прекрасно знал, что лишь после того, как в изумрудной зелени на смену ароматным цветам появятся сплюснутые с бороздкой в центре темно-красные почечки-ягоды, можно выкапывать корень.

Однако не встретилось на пути странного искателя женьшеня изумрудной зелени, зато попались дикие, долго цветущие золотистые пуговки пижмы, похожие на маленькие солнцелюбивые подсолнухи. Встретились и прямые высокие деревья с бархатной корой. Через ажурную крону на высоте семиэтажного дома виднелись летящие в небе облака, а о бархат коры было приятно потереться щекой.

Хромой все знал об этом дереве, даже предание, что оно расцвело когда-то в саду рыбака, чтобы принести черный жемчуг, который тот тщетно искал на дне моря, чтобы его отваром вылечить дочь. Черный жемчуг с дерева спас больную.

Но черный жемчуг может принести владельцу несметное богатство. Больных, готовых все отдать за целительное средство, много, ой как много! Если умело добывать жемчуг и ловко торговать, будешь с большой прибылью! Да и не только черным жемчугом или женьшенем заниматься можно, но и пробкой (растут в тайге и такие деревья).

Есть и целебные травы! Эх! Не раскинулись в тайге плантации «растительного золота», принадлежащие ему, Хромому.

На пути он встречал и сосны-книги, на коре которых неведомыми письменами якобы начертаны судьбы людей. Но едва ли смог прочесть свою судьбу Хромой по изогнутым линиям на тонком, как бумага, слое коры кривых сосен. Не разобраться ему в таинственных знаках, полукружьях, точках, овалах и углах.

Неукротимая сила влекла Хромого вперед. Некогда ему было размышлять о своей горькой судьбе, пусть даже запечатленной здесь злыми духами! О прошлом же он и вспоминать не станет.

Отец, властный бородач с ниспадающим на глаза чубом, происходил из уссурийских казаков. Сулил сыну миллионы с таежных плантаций, посылая его учиться в университет. Грамотный помощник нужен был ему! А сам, подавшись сначала к атаману Семенову, а потом к барону Унгерну, сложил за неправое дело свою чубатую голову.

Но почему за океаном, куда занесло его сына, пал выбор на Хромого?

Нет, не сразу удалось им подобрать подходящего человека: на все готового «собирателя женьшеня». Нужен был изгой, отпрыск белогвардейцев, который не простил красным ни своего изгнания, ни пропавших надежд, безродный и беспринципный. Именно таким и был Хромой. И даже его хромота говорила в его пользу.

Вот его и забросили. И он оказался в тайге, богатства которой он считал отнятыми у него, чьи предки служили еще царю-батюшке, а он служит тем, кто обещал ему вернуть надежду детских лет, обогатить, прославить, отомстить за все! Озлобленный, по-звериному осторожный, он шел вперед не задумываясь. За него все было продумано. У Хромого было припасено в котомке с двойным дном нечто более существенное.

Хромой шел и шел, бездумно, безучастно ко всему окружающему, двигался, как запрограммированный компьютерами в подвале ЦРУ автомат.

И лишь спустя многие недели, изнемогая от жары, пройдя несчетные распадки, обойдя лесистые сопки, стал он вынимать из котомки и бросать в высохшую траву металлические пластинки. Воровски оглядывался и, по-звериному мягко ступая, шел дальше и дальше в таежную глухомань.

Впереди должна была встретиться Великая Просека, пробитая в вековом лесу энтузиастами, стремящимися обжить таежную глушь, проложить через нее стальные полосы пути.