Джеймс Келли: Пожар

Успеху опять снился кошмар. Как всегда, он стоял перед стеной огня и жидкое пламя, подобно лаве, подбиралось все ближе к ногам, лизало валуны и опаляло те самые деревья, которые он поклялся защищать. Ничего нельзя было сделать. Там, в объятиях кошмара, не было ни огнетушителя, ни огнеупорного костюма. Страх приковал Успеха к стволу исполинского дуба, и он не мог сдвинуться с места до тех самых пор, пока кожа на его лице не начала запекаться коркой. Лишь тогда он рванулся прочь. Но теперь пламя неслось за ним по пятам, словно разъяренная тень. Оно преследовало его среди сосен. Деревья взрывались фейерверком горящих иголок и веток, жалящих Успеха сквозь одежду. Он задыхался от вони паленых волос. Его волос. В панике вбежал было в ручей, заполненный мертвыми рыбешками и сварившимися заживо лягушками, но вода ошпарила ноги, и тогда Успех с воплем вылетел на берег. Он, ветеран борьбы с пожарами, не должен был бояться. Но страх тисками сдавил все его существо. Хнычущий гусепес бросился под ноги: горящие перья, море ужаса в вытаращенных глазах. Успех чувствовал, как пламя повсюду следовало за ним, стелясь по земле, прожигая множество нор. Почва под ногами обжигала, темный перегной курился и вонял. В кошмаре был лишь один выход из горящего леса, правда перекрытый его шурином, Виком. Вот только во сне Вик превратился в пакпака — одного из людей-факелов. Из тех, кто поджигал леса. Вик еще не поджег себя, хотя бейсбольная футболка уже дымилась. Он кивнул, и, глядя на дрожащее в раскаленном мареве искаженное яростью лицо, Успех на мгновение подумал, что это не мог быть Вик. Вик не предал бы его, ведь так? Но тут пришлось выплясывать, спасая пятки от наступающего пламени, и не оставалось иного пути. Не было ни выбора, ни времени. «Факел» простер к нему руки, и Успех, споткнувшись, рухнул в его огненные объятия, сомкнувшиеся с яростным свистом. Почувствовал, как лопается кожа на лице…

— Достаточно на сегодня, — резкий голос прорезался сквозь дурман кошмара.

Успех застонал от облегчения, осознав, что пожара не было. По крайней мере там не было. Он почувствовал, как на лоб опустилась холодная рука, словно благословляя, и понял, что лежит в госпитале. В симуляторе, который внешние использовали для исцеления душ.

— Не дергайтесь так, — сказал робврач, — а то придется прибить провода к вашей голове.

Успех открыл глаза, но увидел лишь колышущийся туман. Попытался ответить робврачу, но не смог даже пошевелить языком. Яркое пятно слева постепенно превратилось в залитое солнцем больничное окно. Он чувствовал плотное и довольно неприятное давление ремней, приковывающих его к кровати: один пересекал грудь, другие удерживали лодыжки и запястья. Робврач отсоединил провода от висков и приподнял больному голову, чтобы снять еще один, с шеи.

— Вы помните свое имя? — спросил он.

Успех опустил голову на подушку, пытаясь расслабить шею.

— Я здесь, сынок.

Успех повернул голову и встретился с сияющими голубыми глазами, на мгновение ярко вспыхнувшими.

— Расширение зрачков нормальное, — пробормотал робврач, скорее всего обращаясь не к Успеху. Помолчав немного, он задал тот же вопрос: — Так как насчет имени?

— Успех.

Робврач провел медпальцем по ладони Успеха, собирая пробу пота, и отправил образец в рот.

— Так тебя могут звать друзья, — проговорил он. — А я спрашиваю идентификационное имя.

Слова мгновение повитали под потолком и затем испарились. Успеху было бы куда легче понимать врача, будь тот живым человеком с настоящими губами и ртом, а не машиной с мерцающей прямоугольной дырой. Оператор, контролирующий этого робота, находился где-то в другом месте. Доктор