Александр Етоев - Человек из паутины

- Слышь, Компот, у тебя водяры там не осталось? - Колька из 30-й квартиры облизнул потрескавшиеся губы. - Трубы погасить надо. От Карловны в последнее время стакана тархуновки не допросишься. А от Клавки-Давалкиного блевонтина даже мухи на стекле дохнут, когда дыхнёшь.

- Вон ведро, вон черпак, - не глядя кивнул Компотов куда-то в угол. Много не наливай, сегодня менты придут, это мы ментам приготовили, завтра какой-то ихний ментовский праздник. Кстати, Коля, раз ты пришел, давай-ка поработай на благо родины. Вон, в посуду, которая из-под "Охты", возьми воронку и разливай, только медленно, чтобы на пол не расплескать, понял?

- Ага, - согласился Колька. - Для ментов - это мы пожалуйста, ментярам говна не жалко. Сам сначала глотну для храбрости, чтобы, значится, рука не дрожала, и распузырю в один секунд.

Где-то через час-полтора Колька, уже хорошенький, бодро поднимался по лестнице на чердачную Калериеву жилплощадь. Место это для пущей важности называл он значительно - "штаб-квартирой", а Калерию - естественно, за глаза - представлял друзьям-алкашам как его, Колькину, компаньоншу по будущему паутинному бизнесу.

Произведя конспиративный звонок - три длинных с интервалом по три секунды и пулеметную очередь из коротких, Колька из тридцатой квартиры погасил каблуком окурок и в ответ на шорох за дверью хриплым шепотом произнес:

- Свои.

Бабка, высунув в щелку нос, посмотрела на него подозрительно, ощупала цепким взглядом и только тогда впустила.

- Старший сержант Николай Морозов задание выполнил. Доставил, передал, все путем. - И скрюченной лопатой ладони Колька из тридцатой квартиры коснулся своего правого уха - отдал генеральше честь.

- Уже нажраться успел, - покачала головой бабка. Затем принюхалась и скривила губы. - Говном закусывал?

- Никак нет, бананом, - скромно отрапортовал Колька. - В говно я вляпался, когда срезал угол. Там у них, в Медицинском, доктора, сволочи, прямо на панель серют. - Он принюхался и пожал плечами. - Не воняет уже почти. Слышь, бабуля...- Колька сунул руку в карман, чтобы показать на живом примере, что денег у него хер-ни-хера и неплохо бы отстегнуть капустки за успешно выполненное задание. Тут лицо его удивленно вытянулось. Рука медленно выползла из кармана, и вместе с рукой - записка. Та самая, особо секретная, которую он должен был передать через вахтера Доценту, замаскированному под лиловокожего негритоса. - Вот ты, ёп-ты! - хлопнул себя по башке Колька. - Это ж я ему вместо твоей писульки бумагу из больницы имени Нахмансона отдал. О том, что за проданный мной скелет выплата будет производиться частями в соответствии с пунктом номер четыре заключенного в марте месяце договора.

Но Калерия Кольку слушала как-то странно. Ее черные, жучьи глазки больше поглядывали на пол перед облупленными Колькиными говнодавами и делались при этом все удивленней и удивленней, пока она не всплеснула маленькими ладонями и не воскликнула с нервным клекотом:

-Карл?! Так ты же... ты же должен был... -Она захлебнулась, всхлипнула, схватилась за старушечье сердце. - А ты вон где, паршивец этакий!

Из-под левого Колькиного ботинка, оттаявший, выживший, очумелый, выглядывал арахнид Карл. Проклятая паучья судьба, сыграв с ним, как с каким-нибудь бумерангом, вернула его туда, откуда сама же и запустила. В дом старухи Калерии, его повелительницы и наставницы. Так операция "Троянский конь" закончилась полнейшим провалом.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ИЗ ПАУТИНЫ

Глава 1. Медсестра Леля

Медсестра Леля Алдынхереловна Кок-оол поставила рюкзак возле ног и принялась выкладывать из него на стол всякие необходимые вещи. Плащ, сшитый из шкуры домашней козы Чеди Кижи, имя которой по-русски означает Чертов Подарок; две вырезанные из лиственницы небольшие фигурки воронов-разведчиков - ийн кара кускун; пластиковую литровую емкость с выдохшимся лимонадом "Ситро", купленную на Московском вокзале, на треть отпитую; связку медных трубок конгуралар - дудок-свирелей, и горсть маленьких колокольчиков конгулдуурлар; несколько пачек крепких сигарет "Забайкальские" из личного запаса Шамбордая Михайловича Лапшицкого и элдик - вышитый кисет из парчи, куда следовало пересыпать сигаретный табак, когда настанет благоприятное время; кольца, ленты и ленточки различной длины и происхождения: какие-то - меховые, из шкуры, снятой с рысиной лапы, какие-то - просто полоски ткани - синей, красной и белой; сибирские гостинцы для стариков, у которых остановилась: скляночку яркой мази из облепихи и кедровые орешки в коробках, в одной - в сахаре, в другой - в шоколаде; банку с квашеной чилибухою - для отгона волков и при-манивания бобров, карих и рыжих; еще несколько мешочков с отлепом - вымятой мелкой стружкой, которая заготавливается зимой из мерзлого лиственничного дерева. Назначение ее было простое - стружка заменяла прокладки, на которые, во-первых, денег не напасешься, а во-вторых, с точки прения гигиены, все природное, испытанное веками - привычнее и надеж-лее покупного.