Александр Етоев - Симплегады

Экран не работал. Лица того, с кем Масленников говорил, видно не было.

* * *

Владимир Сергеевич Масленников в последний раз осмотрел квартиру. Настала пора уходить. Мендель затих в старом дедовском кресле, сон его был глубок, но Масленникову, когда он брал мальчика на руки, показалось, что тот чуть приоткрыл глаза. Но лишь показалось. Он спал.

-- Спи, братец, спи. Это хорошо, что ты спишь. Время у нас еще есть. Не много, но есть...

Он осторожно, боясь разбудить, прошел с Менделем на руках ко входной двери. Открыл ее, свет в квартире гасить не стал и вышел на лестничную площадку. На лестнице было тихо. Масленников знал, что здесь никого нет, он бы почувствовал постороннего. Но все равно, по привычке, он заглянул в пролет и мгновенно убрал голову. Ничего не случилось. Ни выстрела, от которого он бы наверняка уберегся, ни шороха, который выдал бы затаившегося врага. Ничего.

Со спящим Менделем Масленников спустился вниз. У выхода он задержался. Прислушался. И когда услышал спокойный нарастающий шорох шин, открыл дверь на улицу.

Машина еще тормозила, а Масленников с мальчиком на руках уже ждал на краю тротуара. Это была небольшая с виду, но вместительная "нева" старой, первой модели. Дверца открылась, и инженер сначала положил на сиденье мальчика, потом сел сам. Машина тронулась и набрала скорость, но через минуту бег ее выровнялся, и она уже плавно, без спешки катила по ночным улицам обезлюдевшего мертвого города.

-- Коль, пропащий, ты, как волшебник,-- минута в минуту.

Масленников положил ладонь на плечо водителя. Тот улыбнулся и, оторвав правую руку от руля, наложил ее сверху на руку Масленникова и пожал.

Мендель зашевелился, потянулся во сне и по-младенчески зачмокал губами. Масленников погладил его жесткие волосы.

-- Спит, бедняга. Дай Бог, чтобы с ним все было хорошо.

-- Ну, положим, от нас это тоже зависит,-- сказал человек, которого Масленников назвал Колем.

Машина с улицы повернула на проспект. Он был такой же пустынный, но более светел, открыт и, потому, опасен.

Впереди за несколько кварталов от них блестела в лучах огней гладкая полоса моста. Она взлетала почти до уровня крыш и, обузданная, прямо в воздухе обрывалась. Слева и справа перед въездом на мост наполненные жидким светом стояли контрольные посты-автоматы. За ними -- сетки загонов для арестованных машин. Рядом с постами, притороченные бамперами к граниту, виднелись две или три патрульные "волги". Издалека трудно было увидеть, сколько на стоянке машин и есть ли в машинах люди.

-- Прикрыть мальчика? -- Масленников показал рукой на освещенное огнями предмостье.

-- Зачем? Свернем на Климовскую. Все равно, если остановят, найдут. Пусть спит открыто.

Коль сбавил скорость. Ночь, хотя и превратила проспект в пустыню, но рисковать не стоило.

-- Коль, помнишь, вон у той подворотни стояла будка с мороженым? Как ты угощал Леночку Иоффе, а толстый Як выхватил у тебя стаканчик ртом прямо в воздухе.

-- Яка потом Бог наказал. В раздевалке у него стянули мешок с тапочками. Кстати, Елена Анатольевна сейчас очень важная дама. Ей двадцать четыре года, и мужик у нее какая-то шишка в мэрии. Одно время он курировал наш институт, и как-то я ей -- шишке то есть, не Леночке -- чуть не съездил по роже. В деле, понимаешь, ни ухом ни рылом, а туда же -- советы давать.

-- Ну и что шишка?

-- Написал кляузу. Мой шеф подтер этой кляузой задницу.

-- Случайно фамилия этой шишки не Железняк?

-- А ты откуда знаешь?

-- Коль, Коль. Стареешь прямо на глазах. Эту историю я слышал от тебя раза четыре.

-- Ну, могу помолчать.-- Лицо Коля спряталось в тень. Он сделал вид, что обиделся.

-- Не молчи, Коль, не молчи. Я так давно не слышал твоего дивного голоса.

-- Ты, Володька, как был трепачом, так им и остался. Ничего тебя не берет.

-- Тем, Коль, и живу. Спасаюсь. Впрочем, ты тоже. Разве не так?

-- Так.-- Коль притормозил, и машина плавно повернула налево.

Проспект остался позади. Перед ними в зыбком ночном тумане протянулся туннель улицы. Здесь было темно. Сжавшаяся от ночи и пустоты улица более походила на переулок. А еще Коль отключил подсветку кабины и полностью обесточил фары. Ехали в темноте.

-- Не понимаю, почему городские власти экономят на освещении. Каждый день только и слышишь: "Преступность!", "Усилим борьбу!" -- а такая элементарная вещь как уличное освещение почему-то никому не приходит в голову.

-- Просто, Коль, обнищали. Вон мэр в каком виде появляется на телеэкране. Сирота казанская. А ты -- уличное освещение. Тем более, нам сейчас темнота на руку.