Джастин Стэнчфилд - В Реке

— Нет, нет, нет… — Остановить поток не получалось. Прежняя жизнь распускалась вокруг Дженны, вычленяя по кусочкам ту, кем она была до того, как хирурги сделали свою работу. Она всхлипнула и затряслась в страшных, корежащих тело конвульсиях, перекрывающих дыхание. — Нет! Пожалуйста, нет!

Крадущаяся тьма сомкнулась над ней, сбивая с толку, дезориентируя. Дженну стошнило. Содержимое желудка выплеснулось наружу, кислая желчь обожгла ноздри и горло. Вдруг возникшие из ниоткуда руки стиснули ее плечи. Женщина попыталась вырваться, но силы покинули ее. Откуда-то издалека, словно она сидела на дне пересохшего колодца, донеслись голоса:

— Готовьте ее к операции. Имплантаты отслаиваются.

Пустота поглотила ее, пустота и накатывающая, точно упрямый прилив, тупая боль. Дженна попробовала пошевелиться, но голову и плечи удерживало что-то жесткое, неудобно врезающееся в тело.

— Не пытайся сесть, — раздался мужской голос с сильным акцентом.

Дженна с трудом открыла глаза. В полутемной комнате было холодно и сухо. Над Дженной стоял человек, в глубоко посаженных глазах которого гнездилась тревога. Несмотря на боль, женщина улыбнулась.

— Привет, Вал.

— Привет, Джен. — Мужчина облегченно ухмыльнулся сквозь бороду. До сего момента Дженна и не замечала, как коряво он говорит или какими чудесными могут быть эти домашние черты. Он поднес к губам жены бутылку с водой и позволил ей сделать маленький глоток из жесткой соломинки. — Не ворочайся, ладно? Тебя удерживают специальные фиксаторы, пока не пройдет наркоз.

— Так я и думала. — Она снова закрыла глаза и расслабила напряженные мышцы лица. Пульсация в висках чуть-чуть замедлилась. — Имплантаты удалены?

— Да.

— Все?

— Хирурги уверены, что извлекли всю чужеродную ткань. Если, конечно, доверять машине.

Дженна хихикнула. Как ни странно для ученого, Валерий Ястренко отличался почти патологической подозрительностью к роботомедицине. Во многих смыслах он оставался старомодным человеком, привязанным к Земле и гордящимся этим. Частично в этом и заключался его шарм. Частично потому она и влюбилась в него.

— Я так счастлив, что ты вернулась. — Мужская рука скользнула между ее ладоней, разведя их. — Как ты себя чувствуешь?

— Опустошенной, — ответила Дженна. — Досуха. Ты и представить себе не можешь, что это такое — быть связанной с ними. — Она помедлила. Несмотря на усиливающуюся боль, она должна была узнать ответ на терзающий ее вопрос. — У меня получилось разгадать их математику?

Тишина наполнила комнату, долгая тишина, нарушаемая лишь мягким хлюпаньем ухаживающей за пациенткой аппаратуры. Дженна открыла глаза и сфокусировала взгляд на лице Ястренко.

— Что случилось?

— Может, поговорим об этом позже?

— Нет. Сейчас.

— Дженна. — Ястренко вздохнул. — Ты перестала передавать информацию месяцы назад. Если ты и открыла, как истолковать их математику, то не позаботилась сообщить это нам.

Он наклонился и поцеловал ее в лоб. Запах его бороды напомнил женщине старого пса, которого она так любила в детстве. Снова нахлынули воспоминания, они низвергались каскадом, множась и цепляясь одно за другое, словно человеческая сторона ее личности мстила за то, что какое-то время была подавлена. Дженна отчаянно пыталась думать о времени, проведенном с чужаками, но все пропало — словно скрылось за выросшей в памяти стеной. Руки и ноги вдруг стали горячими и как будто липкими — несомненно, автоматы ввели пациентке успокоительное, борясь с ее нарастающим расстройством. Не в состоянии больше бодрствовать, она позволила снова увлечь себя в водные сны.

Когда Дженна проснулась, фиксаторы исчезли, ничто не удерживало ее, кроме одеяла и спальной сетки. Рядом кто-то храпел. Дженна отважилась повернуть голову. В углу маленькой комнаты парил завернутый в плед Ястренко, похожий на младенца-переростка. Она улыбнулась, но веселье быстро рассеялось, и рой последних мыслей вырвался из лекарственного тумана. Время, проведенное ею среди тэйд триссов, потрачено впустую. Она почувствовала себя пребывающей одновременно в двух измерениях — а ведь это невозможно. С холодной уверенностью Дженна поняла, что утрачивает воспоминания о Реке.

Неудивительно, если и странные дрейфующие существа не помнят ее.

И опять рутина, и дни, разбитые на периоды терапии и отдыха. Она подчинялась распорядку без особого энтузиазма. Как ни убеждай себя, потерянные месяцы молили о возмещении, и Дженна обнаружила, что ее все сильней и сильней влечет в крохотную обсерваторию на брюхе корабля.