Боб Шоу - Bob Shaw

– Ты и вправду считаешь, что я вновь смогу появляться на пляже?

– Непременно, дорогая. В черном бикини.

– М-м-м… Скорей бы уж!

– Скоро, дорогая, скоро.

Брайн откупорил бутылочку и наполнил шприц прозрачной бесцветной жидкостью. Некоторую досаду у него вызвало открытие, что лекарство представляет собой не таблетки, растолочь которые и незаметно подсыпать Джун не составило бы труда, а раствор для инъекций, но тут уж ничего не поделаешь. Хорошо еще, что он умеет обращаться со шприцем.

– Обойдемся без стерильных тампонов и прочих медицинских излишеств, – сказал он. – Дай мне руку, дорогая.

В глазах жены явственно промелькнуло беспокойство.

– Как, прямо сейчас?

– Конечно, сейчас. Давай руку.

– Так быстро? Мне бы подумать…

– Подумать о чем? Уж не вообразила ли ты, что я замыслил тебя отравить?!

– Нет, но… Я не знаю, откуда взялось это лекарство.

– Я приобрел его в лучшей клинике на Харли-стрит, Джун. Новинка. Обошлась мне в кругленькую сумму.

Губы Джун побледнели.

– А почему инъекцию делаешь ты, а не профессиональный доктор?

– Думай, что говоришь! Доктор запросит не меньше ста гиней.

– Но у тебя же нет ни необходимой квалификации, ни опыта.

– Глупости. Ты неоднократно своими глазами видела, как я делаю уколы твоей матери.

– Да! – вскричала Джун. – И бедняжка мама умерла!

Не веря собственным ушам, Брайн в упор уставился на жену.

– Побойся Бога, Джун! Всем же известно, что твоя мать умерла от того, что много лет подряд сидела на морфии!

– Мне все равно! – Джун, повернувшись, демонстративно направилась к холодильнику. – Подопытным кроликом я не стану!

Брайн перевел взгляд с необъятной спины жены на шприц в своей руке, и в голову ему бросилась кровь. Он налетел на нее, толкнул плечом и, прижав к холодильнику, обхватил левой рукой за шею. Вначале она барахталась, пыталась вырваться, но едва в дряблую плоть правой руки вонзилась игла, обреченно затихла, словно дикое животное, лишь поначалу инстинктивно дергающееся и повизгивающее в лапах хищника, а Брайн разозлился еще больше. Вогнав ей под кожу целый кубик лекарства, он отступил назад; дыхание его, помимо воли, перешло в тихое рычание.

Джун прикрыла ладонью темно-красную струйку, текущую по правому плечу и, повернувшись к мужу, печально спросила:

– Почему, Брайн? Разве я заслужила такое обращение?

– Не строй из себя великомученицу! Меня ты этим больше не проймешь! И заруби на носу! Отныне у нас все будет по-другому!

Вечером зарядил нудный дождь, и поработать в саду, как намеревался, Брайн не смог. Сев у окна с раскрытой книгой, он незаметно наблюдал за Джун. Та, храня оскорбленное молчание, разглядывала увядшие цветы на камине, а каждые четверть часа отлучалась на кухню и, вернувшись, жевала не таясь. Однажды она даже принесла с собой пакетик соленых орешков, и комнату тотчас наполнил тошнотворный запах орехового масла и слюны.

Брайн безмолвно сносил ее выходки, душу его терзали уныние и страх. Теперь он отчетливо понимал, что свалял дурака, выскользнув из дома Коркорана тайком. Надо было немедленно вызвать полицию, а потом с дрожью в голосе поведать о том, как напившийся в стельку Коркоран споткнулся и ударился головой об угол камина. Тогда бы удалось не только унеси с собой лекарство, но и без особых затруднений выйти сухим из воды. А теперь, если власти все же пронюхают о его визите к Коркорану, убедительно объяснить им свое поведение будет ой как непросто.

А тут еще жена со своими выкрутасами! Не желает проявить хотя бы каплю благоразумия! И вообще дура, нарастившая на себе толстенный слой жира и ведущая полурастительный образ жизни, права на сочувствие не имеет.

Дождь будто нарочно лил не переставая, в комнате становилось холодно, сыро и даже вроде запахло поганками. Брайн от души пожалел, что несколькими часами раньше не развел в камине огонь. К тому же чертовски хотелось выпить, но в доме, как назло, не было ни капли спиртного, и он довольствовался тем, что курил сигарету за сигаретой.

В полдвенадцатого он встал и сказал:

– Думаю, на сегодня повеселились достаточно. Ты собираешься в постель?

– В постель? – Джун смотрела на него, точно видела впервые в жизни. – В какую постель?

– В ту самую, на которой мы спим.

Тут Брайн засомневался, то ли лекарство дал жене. Ведь доподлинно не известно, что именно хранил Коркоран в красной коробке.

– Иди, я скоро поднимусь, – пробормотала Джун. – Только вот немного подумаю… Подумаю обо всем.