Эдгар Пенгборн - Дэви

Отец Дилун отошел от ворот, слушая Джеда. Несколько минут мы бесцельно бродили по улице — отец Дилун, Сэм, Джед, я и безымянный человек откуда-то с другого конца улицы. Я не видел никого похожего на охотника, не говоря уж о Проводнике.

Я видел всю Майн-стрит до самого конца, где выходили в лес меньшие ворота. Дом Проводника должен был находиться возле тех ворот.

Джед внезапно встал на колени перед отцом Дилуном:

— Так должно случиться, отец мой! Благословите меня выйти за ворота, чтобы спасти деревню и снять с себя бремя греха. Я не стану бояться, если выйду с вашим благословением.

Сэм сказал резко:

— Ты не больший грешник, чем любой из тех, кто здесь находится.

Но отец Дилун остановил его движением сморщенной руки, поднял ее, призывая всех остальных к молчанию,

— Так не годится, — сказал он. — Я никогда не слышал о подобном деянии, это не благоразумно. В этом может присутствовать греховная гордость… Сын мой, кто вы?

— Мое имя — Джед Север. Я — жалкий грешник всю мою жизнь, и кто может поручиться, что этот тигр пришел в деревню не из-за меня? Отец мой, благословите. Я хочу умереть с надеждой на прощение у трона Авраама.

— Нет, но… Мы все грешники от рождения, но я не могу подумать, что вы такой… такой… — и отец Дилун с любопытством и беспокойством взглянул на Сэма и на меня, желая какой-то помощи от нас, но едва ли представляя, чем мы можем помочь, и еще меньше — как ему просить о ней. — Грех, Джед Север… он написан на лице, можно сказать. Вы, чужеземцы, вы — друзья этого человека?

— Он мой кузен по браку, — сказал Сэм, — и доброе сердце, добрейшее, отец мой, но чересчур пылкое. Его совесть…

— Ты не понимаешь, — сказал Джед. — Не слушайте его, отец мой. Он не может видеть греха в моем сердце. Зверь не уйдет до тех пор, пока я не сделаю этого. Я знаю, я чувствую.

— Нет, — сказал отец Дилун, — Может быть, он уже ушел, и нет никакой нужды во всем этом.

— Где ваш Проводник, сэр? — спросил Сэм.

— Ушел. На трехдневную охоту вместе с нашими лучшими людьми.

Тигр зарычал где-то за теснившимися в кучу старыми домишками на западном краю деревни. Потом послышался какой-то всхрап и хруст ломающихся деревьев.

— Он уже в деревне, парень? — крикнул Сэм церковному мальчишке.

— Нет. — Голос Йана Виго стал высоким, как у девчонки. — Думаю, он вцепился когтями в обвязку и что-то сломал, но она не упала.

Виго имел в виду крепления, державшие бревна частокола. Это были кожаные ремни, которые использовали сырыми, дали им высохнуть, и они плотно стянулись. Только богатые города могли позволить себе железные болты или проволоку.

— Он ходит кругами у задних ворот.

— Святой отец, благословите меня и позвольте мне выйти! Я набрался храбрости:

— Святой отец, я ни разу не промахивался из этого лука. Можно я попробую с одной из крыш?

— Нет, сынок, нет. Ранишь его, и тогда он разрушит всю деревню.

Это была неправда, и я знал это. Тигр — всего лишь большая кошка. Если ранить кошку, она убегает, а не нападает — разве лишь ее загнали в угол или она не может бежать. Но я знал также и то, что бесполезно учить священника. Я увидел, как паломники опустились на колени прямо на улице, перед церковью. Несмотря на голос здравого смысла, я все же сделал еще одну попытку:

— Святой отец, я обещаю вам, я могу попасть ему в глаз, я тренировался на глазках от сучков с пятидесяти ярдов.

Это лишь рассердило отца Дилуна.

— Ни в коем случае! А что если тигр — посланник Божий? Я не желаю больше слушать. — Он повернулся к Сэму: — Это ваш сын?

— Мой племянник, он мне вместо сына. Это не пустое бахвальство, святой отец. Я сам видел, как он пригвождал…

— Я сказал, что не желаю больше этого слушать! Заберите у мальчика стрелы, сэр, и держите их у себя до тех пор, пока все не закончится.

Сэму пришлось забрать стрелы, мне пришлось отдать их, мы оба сделали это с ничего не выражающими лицами. Паломники пели.

Гимн назывался «Скала Времен», ничем не примечательный, но переживший века, в то время как беспредельное множество гораздо лучших музыкальных записей погибло. Голос Джерри изумил меня — невероятно чистый и нежный… Что ж, я никогда раньше не слышал поставленного мальчишеского сопрано. И впоследствии не слышал — до тех пор, пока не пришел в Нуин, в Олд-Сити, где их учат в Соборе. На втором куплете я услышал, как кто-то поет позади меня, Вайлет, моя мягкая теплая все еще плачущая Вайлет пела, время от времени хлюпая носом, и более или менее попадала в тон. Я не мог петь, как и Сэм, который стоял рядом со мной, держа в опущенной руке мои стрелы.