Кир Булычев - Через тернии к звездам

Два корабля в пространстве. Один из них, мертвый, изуродованный, медленно и бесцельно поворачивается вокруг оси. Второй, живой, ощупывает его лучами прожекторов.

Из командного отсека звездолета "Пушкин" видно, как идет сближение с объектом в космосе. В репликах, интонациях чувствуется напряжение, вызванное необычностью ситуации.

— Второй двигатель, самый малый! — говорит капитан.

— Самый малый, — слышен ответ.

— Третий ангар, доложите готовность, — говорит штурман.

— Третий ангар слушает. Дай нам еще три минуты.

— Скажи Лебедеву, — бросает капитан штурману, не оборачиваясь.

Второй штурман смотрит на экран. Там, вырастая, плывет мертвый корабль.

— "Летучий голландец", — говорит он, касаясь кнопок на пульте. Сергей, вы готовы? Катер в третьем ангаре.

— Сейчас выхожу.

— В атласе Сомова его нет, — говорит первый штурман, который смотрит на небольшой экран, где мелькают изображения космических кораблей.

На третьем экране виден ангар. Из боковой двери выходят, направляясь к катеру, три человека в скафандрах высокой защиты.

… Потом космонавты появляются в коридоре брошенного корабля, пустом и безжизненном. Здесь нет искусственной гравитации, и они медленно и осторожно плывут вперед. Вот они разделились, и мы остаемся с Лебедевым.

Коридоры расходятся, переплетаются… Кажется, что-то мелькнуло впереди — тень или игра света. Аварийное освещение корабля еще действует, и над головой Лебедева поочередно зажигаются тусклые светильники и гаснут, стоит ему проплыть дальше. Лебедев как бы теснит, гонит перед собой мрак. И там, где промелькнула тень, тоже мерцает передвигающееся пятно света.

Лебедев попадает в большое помещение лаборатории, медленно плывет между лабораторных столов, мимо высоких сосудов в переплетении стеклянных и металлических труб. Он останавливается перед сосудом, в котором в массе льда виден человеческий зародыш. В следующем сосуде — такой же. Рядом прозрачные саркофаги, тоже наполненные льдом. Сквозь лед угадываются тела вмерзших детей. Лица их одинаковы, словно у близнецов… Дальше — низкие кресла, столы, шкафы с приборами и ящики — аскетизм чуждого быта. Отсек чуть освещен аварийным светом, и можно угадать, что вокруг — люди. Мертвые. Свет шлемового фонаря выхватывает из полумрака протянутую руку… профиль…

Луч скользит по дальней стене отсека. Мелькает тень. Лебедев оборачивается, но не замечает, что там, в стене, еще одна дверь, едва приоткрытая.

За спиной Лебедева, в дверях отсека, — живое существо. В скафандре и шлеме. С первого взгляда можно различить лишь большие глаза, внимательно и отрешенно устремленные на Лебедева. Существо отступает в темноту и исчезает.

Лебедев замечает странную тень. Он вылетает в коридор.

Там, словно из последних сил, медленно удаляется фигурка в скафандре. Навстречу ей — луч света. Это фонарь второго космонавта. Неизвестное существо замирает, отступает к стене. Лучи фонарей сближаются, все ярче высвечивая распластанную у стены фигурку.

Конференц-зал карантинной околоземной станции полон. Сидят в креслах, на полу, стоят у стен, возле иллюминаторов, за которыми видна Земля, какой она кажется с высоты в 40 тысяч километров. Здесь и ученые, и корреспонденты, и сотрудники карантина. Телевизионный экран висит над Сергеем Лебедевым и капитаном "Пушкина".

Несколько в стороне, напряженно глядя в зал, — Нийя. Она одета, как люди, и все-таки выглядит чем-то инородным на этой пресс-конференции, атмосфера которой весьма неофициальна.

— Вы убеждены, что это клоны? — спрашивает сухой, подтянутый негр.

— Никакого сомнения, — говорит Лебедев.

Он нажимает кнопку, и за его спиной возникает лаборатория погибшего корабля — колбы с одинаковыми зародышами.

— Мы можем даже проследить развитие клонов. Клон первый — шесть пятнадцатинедельных зародышей… А вот клон второй — семь мальчиков трехлетнего возраста. Просим извинить за качество изображения.

— У нас не было времени, я выбивался из графика, — поясняет капитан.

— Наконец, пять девушек шестнадцати-семнадцати лет… Отыскав глазами Лебедева, Нийя смотрит на него, словно спрашивает: что им от меня надо? Лебедев улыбается. Девушка снова смотрит в зал. Лицо ее недвижно.

— Наличие нескольких этапов клонирования позволяет нам без всякого сомнения утверждать, что все эти особи выведены ин витро, — говорит Лебедев.