Родриго Гарсия-и-Робертсон - Хоровод

Анна вполуха слушала эту высокопарную околесицу, но потом не выдержала и прервала не по годам рьяного мальчишку:

— Замолчите! Мне дорога каждая минута. Я не намерена тратить отпущенное мне драгоценное время на вашу болтовню. Ваши разумные и справедливые ждут не дождутся утра, чтобы обложить меня вязанками хвороста и поджечь их. Что может предложить мне ваша хваленая церковь?

Священник слегка смутился. Он явно не ожидал столь резкого отпора.

— Боюсь, что ваша церковь руководствуется не здравым смыслом и логикой, о которой вы так красиво говорили, а исключительно собственной выгодой. Допустим, я приму вашу религию. Что меня ждет дальше? Завтрак у престола Господня после сожжения? Что вы можете мне предложить, кроме крапивной похлебки?

Лицо проповедника посветлело.

— Я хочу убедить вас в том, что эти абсурдные фантазии всего лишь папистские суеверия. Никто на земле не может обещать вам, что вы попадете на небеса. Все в руках Божьих, и нам, смертным, не дано права изменять волю Его. Я понимаю, учение это сурово, но разумно. Вспомните о распятом разбойнике. Он не получил ни крещения, ни причастия, Господь пообещал ему...

— Вы распяли разбойника... Если сам Господь мирится с этим, то зачем вы докучаете мне ненужными разговорами? Что вам еще от меня надо?

Неугомонный оратор не сразу унялся.

— Перейдите в нашу веру, и хотя мы не обещаем вам места на небесах, но на земле вас не сожгут.

— Не сожгут? — Анне показалось, что она ослышалась. Ее пальцы впились в соломенный тюфяк, ноги свело от напряжения. Что он говорит, почему ходит вокруг да около самого главного?

— Вы, паписты, считаете, что душа очищается, проходя сквозь огонь. Но сожжение — это не очищение, а жестокое наказание. Стоит вам только отречься от старой веры и склонить голову перед Новой Церковью, и вас незачем будет посылать на костер за колдовство.

Мысли дико заплясали у нее в голове. Неужели надо было так мучить ее, не сказав сразу, чего от нее хотят?

— Что я должна сказать?

— О, важны не слова, а ваши чувства. Помолитесь со мной. Вернитесь в лоно церкви, пока у вас еще есть время.

— Что значит «пока есть время»?

— Вы должны понести заслуженное наказание за содеянное вами зло. Вы пытались отравить священника, вы вступили в сговор с дьяволом. За это вас ждет казнь, но куда более милосердная, чем сожжение. Вас повесят. Это быстрая и легкая смерть, — радостно произнес прыщавый проповедник.

Анна издала протяжный стон.

— Повешение значительно более разумный способ наказания. Костер — это так ужасно!

— Заткнитесь! — закричала Анна. Она вскочила и топнула ногой, позабыв об искалеченных пальцах. — Замолчите, а иначе я окончательно сойду с ума! Если ваша Церковь может предложить мне только танец в петле за преступления, которых я не совершала, то лучше я останусь со своими предрассудками. Последнюю ночь я хочу побыть одна, если сие будет сочтено разумным.

— Разве вы не пытались отравить священника?

— Никто его не травил, а иначе этот болтливый дурак давно был бы мертв.

— Правда это или нет, уже решил суд. Это дело судьи, а не проповедника.

— Судьи и палача. — Анна приподняла подол платы» и показала изуродованные ступни. — Я в полной мере изведала шотландское правосудие.

Она повернулась к свету так, чтобы он мог видеть ожоги на ногах.

— Так что избавьте меня от рассуждений об ужасах сожжения. Мне преподали хороший урок.

Проповедник испугался и попросил ее опустить платье. Она ведет себя неразумно. Женщины вообще живут чувствами и не упускают ни малейшей возможности выставить свои прелести напоказ, выговорил он ей.

Анна набросилась на него, как дикая кошка, и выгнала из камеры. Ее трясло от бешенства и отчаяния. Этот мальчишка, еще не познавший страданий, на краткий миг пробудил в ней надежду, и тут же растоптал ее. Еще долго она ковыляла по камере от стены к стене, стараясь не ступать на больную ногу, и приходила в себя от визита непрошеного гостя. Мало-помалу ярость стихла и на смену ей пришла черная тоска. Анна опустилась на колени перед бойницей, похожей на распятие.

В непроглядной ночи тускло мерцали звезды. Лунные тени покрывали каменный пол. Анна сложила руки на груди и всем сердцем обратилась к Деве Марии. Она изгнала гнев из самых сокровенных глубин своей души и воплотила свой страх в молитву. Она вопрошала Святую Деву, хочет ли Та, чтобы Анна приняла мученичество.

Ей не было ответа. Анна безнадежно уронила голову на грудь, ее пальцы устало застыли на холодном камне.