Дмитрий Федорцев - Последнее задание

Мэри совсем было растерялась, но тут, громом среди ясного неба свалилось письмо из Америки от младшей сестры отца, которую она видела всего раз в жизни, будучи совсем ребенком, и после почти забыла о ее существовании. Тетка писала, что хотя о кончине брата и бедственном положении "дорогой племянницы" узнала с опозданием, она будет рада приютить "бедную сиротку" у себя. Еще из письма следовало, что тетка живет в Филадельфии, и материально отнюдь не бедствует, содержа некий, чуть-ли не самый популярный в городе, и весьма доходный "дом".

Сии формулировки не вызвали у Мэри, по ее наивности, ни тени подозрений, для меня же род занятий ее родной тетушки стал предельно ясным. Все имущество племянницы, включая домик и лавку, тетка посоветовала, особо не торгуясь, обратить в деньги, а проще говоря, продать. Не имея в Англии ни родичей, ни настоящих друзей, Мэри так и поступила, бросив все за смехотворную сумму в 200 фунтов. Впрочем, ей действительно было не до аукционов. И вот она здесь...

Мы почти неразлучно провели весь долгий апрельский день, и когда солнце склонилось к закату, нам уже казалось, что мы знакомы целую вечность. Вечерняя заря застала нас одиноко стоящими рука об руку возле шлюпбалок на верхней прогулочной палубе, и рассеяно взиравшими с высоты 23-х метров на океанскую зыбь.

... - Да, пока не забыла! - вставила вдруг Мэри, подняв глаза к небу, где в густеющей синеве вспыхивали первые звезды, - Ты, помнится, сказал, что у нашего солнца десять планет. Но ведь их восемь, я точно помню. Последняя - Нептун?

- Последние две еще не открыты. - улыбнулся я, наблюдая за ее реакцией, - Через 18 лет, в 1930-м году, некий молодой американец откроет девятую планету. Ее назовут Плутоном. Спустя еще некоторое время выяснят, что там не одна, а целых две планеты, обращающиеся вокруг общего центра масс. Вторую назовут Хароном.

- Вот опять! - негромко воскликнула Мэри, вонзив в меня растерянный взгляд, - Я опять не пойму, шутишь ты, или серьезно...

- С тобой я и сам не всегда это понимаю. - ответил я уже без смеха, прямо глядя в ее широко распахнутые, и без того огромные глаза, - И как мне быть дальше - я уже совсем не понимаю...

- Мне кажется, ты не можешь лгать. - сказала она после некоторой паузы, и зардевшись маковым цветом, потупила взгляд, - Ты тогда так кинулся за моей шляпкой, даже не подумав о себе. Такие люди не обманывают... Конечно нет! Скажи... Вот мы послезавтра сойдем на берег - и все? Мы больше не увидимся? Никогда, никогда?...

- Почему ты так думаешь?

- Потому что... Не знаю. Мне кажется, я чувствую это. Понимаешь, так не бывает... Ты слишком необыкновенный, чтобы быть правдой. А сказка всегда кончается, и кончается скоро. Ты все обо мне угадал... Нет, наверное, не угадал, а просто знаешь. Сколько помню себя - я всегда одна. В детстве, в пансионе, даже с подругами. А когда умер отец... Но я привыкла. Привыкла, что для меня на всем свете не горит ни одно теплое окошко, нет ни одной волшебной двери, за которой можно забыть обо всем, и ни одной груди, на которой можно выплакаться... Я привыкла. Я почти поверила, что именно так и должно быть, потому что иначе просто не бывает! Потому, что имеющий глаза - да видит, потому, что нас учили в пансионе Бог терпел, и нам велел, человек рожден для страданий, а земля - юдоль горя и слез! И вдруг - появляешься ты, как... Не знаю кто. Просто что-то светлое и яркое. Совсем другой, совсем особенный - я сразу поняла это. И испугалась. Так, что даже сбежала тогда...

Она замолчала, нервно комкая повязанный вокруг шеи шарф, и я, разряжая наэлектризованную тишину, спросил:

- Больше не испугаешься?

- Нет. - она подняла взгляд, - Хотя теперь ты знаешь обо мне все, а я о тебе - ничего. Ты говорил сегодня так много, и так жутко интересно, но о себе не сказал ни слова. Почему? Я вижу - тебя гнетет что-то, как бы ты не скрывал и не старался казаться веселым и бесшабашным - я вижу, что тебе плохо. Зачем ты едешь в Америку, от кого бежишь? А может... - Мэри понизила голос до шепота, - Я не знаю, что и подумать...Может, ты шпион какой-нибудь?...

Я невесело рассмеялся:

- Еще какой...

- Ну и пусть! Значит, так сложилось...Ты не можешь быть плохим человеком, я знаю. Расскажи мне о себе все.

- Не сегодня. - я взял ее за руки, повернув лицом к себе, - Это очень долгая история, а уже поздно.

- Ну и пусть! - повторила Мэри, смело вскинув голову, - Я уже большая девочка, классные дамы за мной давно не шпионят, а здесь... Разве нас кто-то торопит? Я не хочу... - она чуть запнулась, - Расставаться с тобой.